Тихомолов Б.Е.: По союзникам врага! Идем на Будапешт

Я зашел в штаб полистать свою летную книжку: все ли полеты записаны. Июнь. Июль. Август. Начало сентября. Книжка жжет руки. Каждая строка в ней - драма, трагедия, ужас. Каждая буква написана кровью. Тоскливо сжимается сердце: мы бьем врага, но враг-то - в нашем доме! "Харьковский аэродром". "Курск, станция товарная". "Брянск, вокзал товарный". "Ржевская группировка". "Аэродром Балбасово". "Танки под Воронежем"? Наши бомбы рвут родную землю! До чего ж обидно! Сорок второй год. Чаша весов часто склоняется на сторону врага. Против нас многие государства Европы. Их солдаты топчут нашу землю, убивают, грабят, жгут. Их родина далеко - там, за горами. Солдаты спокойны. Их семьи в безопасности. Русским их никогда не достать. Никогда! Час расплаты? Это невозможно! Горы. Далеко. Русским сюда никогда не дойти. Никогда! Но русские долетели. Июль: Кенигсберг , Кенигсберг. Наконец-то! Бомбы рвутся на фашистской земле! Август: Данциг ! Берлин ! Берлин! По фашистской Германии! А теперь - по ее союзникам. Сегодня мы со своими "поздравлениями" идем на Будапешт .

Там - праздник. Чей-то день рождения, какого-то фашистского высокого лица. Там собралась вся фашистская нечисть из государств, воюющих против нас. Будапешт, это уже сложнее, чем на Берлин. Во-первых, дальше и, во- вторых, курс не строго на запад. В полете на обратном пути почти отпадает важный фактор попутного ветра. Здесь нужно ухо держать востро. Ох, трудный будет этот полет. Сборы. Подвеска бомб. Заправка горючим. Перелет в Лугу , на аэродром "подскока". В целях маскировки на тюле - деревянные лошадки с мочальными хвостами, фальшивые "копны" сена. Самолеты в кустах, вдоль опушек леса - накрыты сетками, чехлами, срубленными ветками. Все чин по чину. Даже в воздухе рокот фашистского разведчика. Ищет, проклятый. День, как назло, выдался жаркий. Горючее в баках расширилось и потекло из пробок. Пришлось сливать. Жалко до слез. Каждый грамм на счету. По экипажам ползут неприятные слухи: синоптики колдуют плохую погоду. Что они-ошалели, что ли? Небо - синь-бирюза. Ни облачка! Плохая погода. Откуда? Слухи все настойчивей! "Отменяют полеты". Не верится. Ползет время. Тени от деревьев становятся длинными. Вроде бы и взлетать пора. Молчание. Отменить такой полет может только главнокомандующий, которому летчики, сбросив бомбы над целью, докладывают: экипаж такой-то, командир корабля такой-то, - задание выполнил.

- Начинаем нервничать:

- Ждать да догонять - хуже всего.

- Черт бы их побрал совсем, этих колдунов! Гадают на кофейной гуще.

- Что им - Гитлер сводку, что ли, отрадировал? Наконец команда: "Вылет разрешен! Запасная цель - Львов , станция товарная. Там большое скопление вражеских войск, техники, боеприпасов."

- Запускай мото-оры-ы! Летчики рады: даешь удар по германским союзникам! Ночь. Звезды. Темь под крылом. Я регулирую качество смеси по глушителю. Летим, летим, летим, а под нами - вся наша страна. Много захватил фашист со своими сподручными! Впереди какие-то огненные всплески. Что это?! Вот - опять. Штурман ворчит что-то про себя.

- Ты что, Николай Гаврилович?

- Да вот, говорю, этого еще не хватало.

- Чего не хватало?

- Датой - гроза. Не видишь разве?

- Гроза-а-а? Гроза - это плохо. Особенно ночью. Держим прежний курс. Всплески все чаще и чаще. В ноздрях защекотало пряным запахом озона. В лицо пахнуло влагой. Дело дрянь. Молнии гуляют по небу со всей своей необузданной силой. Злость берет, хоть плачь. До цели - рукой подать, только перевалить через Карпаты. И вот - пожалуйста! Что делать? И, как всегда в подобных случаях, мое "я", раздваиваясь, вступает в опор с самим собой. "Лететь нельзя - опасно!" - говорит та половина, которая боится грозы. "Конечно, опасно! - охотно соглашается вторая.- Но надо попробовать. Не возвращаться же обратно. Может быть, там окно, коридор. Может, пройдем?" Рядом, перед самым носом полоснули по черным тучам разветвленные зигзаги молний. Страшный треск. Самолет становится на дыбы. В ветровое стекло с силой бьют водяные потоки. Опять молния! "Что ты делаешь - опомнись!-вопит первая половина "я". - Немедленно назад!" "Да, да!- изрядно напугавшись, соглашается вторая и кладет машину на обратный курс. Думает:-Надо что-то сообразить. Но что? Перешагнуть через грозу? Нет, это невозможно - слишком высоко. Но что же, что?" Мы выскакиваем из грозового хаоса. Опять звезды. Тихая ночь. Справа на земле возникает вспышка. Одна, другая, третья. Утыкаются в небо синие иглы прожекторных лучей. Падают бомбы, занимаются пожары.

- Что это?

- Запасная цель, - хмуро говорит штурман.- Станция товарная. Ребята не прошли. "Вот - вот! -обрадовалась первая половина моего "я".- Запасная цель. Живая сила. Техника. Боеприпасы. Смотри, смотри - бомбят все самолеты! Через эту грозу никто не пройдет. Облака над горами. А ты знаешь, какие они мощные, эти облака! Как в них бросает, А скалы - рядом. Ка-ак шмякнет! Знаешь же. Вот. Иди на запасную цель, отбомбись, и все в порядке". "Обидно-то как! - вздыхает второе "я", разворачиваясь вправо. - Ведь только через Карпаты перешагнуть!" Но первое "я" уже знает, что второе хитрит. И точно! Самолет, развернувшись вправо, идет не на Львов. Грозя неистовствует. Беспрестанные вспышки молний освещают бесконечно длинную гряду черных туч. Иногда нас встряхивает, иногда швыряет в лицо шквалистыми ливнями. Наш самолет представляет собой сейчас заряженный аккумулятор: тронь - убьет! Концы крыльев, стволы пулеметов, стойка антенны-все светится голубым электрическим сиянием. Летим минуту, другую, третью. Пять минут! Десять! - Запасная цель уплывает назад. Она кипит в огневой сумятице. Самолеты, уткнувшись в грозу, возвращаются бомбить станцию товарную. Вспоминаю игривый мотив глупой джазовой лесенки, слышанной мною еще в начале войны в Ташкенте: Сосиски с капустой Я очень люблю - Ждем вас во Львове! Горько усмехаюсь. Время идет. Никаких изменений. Гроза. Молнии. Черные тучи. Гудят моторы, жрут горючее. Сердце сжимается: ведь на учете каждая капля! "На что ты надеешься?"- въедливо спрашивает первое "я". "На случай!-стиснув зубы, деспотически огрызается второе.- Случай - это великая вещь! Это жар-птица! Надо только не спать, как это делали старшие братья Иванушки-дурачка. Надо набраться терпения и подкараулить?" Время идет. Сердце болит, разрывается. Горючее! Горючее!! "Нет, безнадежное дело, - гнет свое первое "я".- Надо возвращаться". "Ну, еще минутку", - униженно просит второе. "Ладно, минутку можно!- торжествуя, великодушно соглашается первое.- Можно даже две! От Львова домой - горючего хватит." Прошла минута. Проходит вторая. И (вдруг справа, среди клубящейся тьмы я увидел? звездочку! Руки сработали сами. Глубокий разворот. Я не опускаю глаз со звездочки. Нас схватило, тряхнуло, бросило вниз. Бросило вверх. Сердито загавкали, зарычали мо- горы, сладкий страх объял все мое существо. Сладкий оттого, что мне такой надеждой светила звезда! Минуты казались вечностью. Мы стремительно падали, падали, падали. Стрелка высотомера сделала оборот. Тысячи метров как не бывало. Затем мягкий толчок и - все осталось - позади. Теплая южная ночь распахнула свое покрывало. На небе - ни облачка. Звезды - по кулаку.

- Проткнулись! - радостно закричал Евсеев.- Смотри-ка - звезды! Молодец ты, командир! Я вытер ладонью мокрое от пота лицо:

- Молодец не я. Молодец мое второе "я".

- Что ты сказал? - не понял Евсеев.

- Да так. Хорошо, говорю! Смотри-ка, смотри! Ч-черт побери, да у них и города светятся! Как в мирные дни?

- Да, действительно, - внизу светились города. Слева, справа, впереди. Большие, маленькие.

- Ну, знаешь! - с сердитым изумлением произнес Евсеев. - Это уж сверхнаглость. Воюют и не ощущают войны! Под нами треугольник из городов. Светятся неоном рекламные вывески, мелькают фары автомобилей.

- Ужгород, Мукачево, Чоп! - перечисляет штурман названия городов.

-А впереди, видишь, - громадное зарево? Это Будапешт. Сорок пять минут лета! Сорок пять? Не верится. Так далеко, и такое зарево? Вот это городище! Я подавлен и восхищен. Когда-то, очень, очень давно, в каком- то сказочно-прекрасном сне я, летя на гражданском самолете, видел сверху ночью освещенные города. И вот опять - тот же сон? А может быть, это вовсе и не сон? Может быть, я все еще сижу за штурвалом гражданского самолета и сзади меня, в салоне, в мирном сне похрапывают пассажиры? И я, наверное, тоже вздремнул чуть-чуть, и мне приснились кошмары войны. Мы летим, не таясь, на высоте двух тысяч метров. Зарево растет, расползается, как при мажаре. Вот уже появляются отдельные огоньки. Кучки огней. Море огней. Они колеблются, переливаются, мигают. Какая прелесть! Бриллиантовая россыпь! Огни отражаются;в Дунае. Мосты. Мосты, и по ним вереницы скользящих автомобильных фар. Город рассекается пополам широким и прямым, как стрела, проспектом.

- Наша цель! - говорит штурман. - Сейчас мы поздравим именинника. Открываю люки! Я вздрагиваю, приходя в себя. Я совсем забыл, зачем мы летим. Нет, мы не везем пассажиров. Сон - это другое. Это прошлое, это будущее. Сейчас же - действительность. Мы везем бомбы. Война. Цель: сборище фашистских прихвостней. Одумайтесь, правители! Самолет наползает на бриллиантовую россыпь.

- Китнюк! Приготовиться бросать листовки!

- Есть приготовиться, товарищ командир! Слева что-то вспыхнуло. Слабо, едва заметно.

- Ого - бомбят! - восклицает штурман. - Это "ТБ-седьмой" . Вон сколько вывалил бомб! Над городом встали лучи прожекторов: (немного - штук восемь, бледные- бледные, о зареве огней. Стоят, растеряно качаясь. Сразу видно, что водит их неопытная рука. Вот один коснулся нашего крыла.

- Заяц, огонь по лучу!

- Ду-ду-ду-ду! - солидно затукал наш крупнокалиберный пулемет. Вниз, вдоль луча, долетели огненные точечки. Луч, словно обжегшись, отскочил в сторону да так и замер.

- Чуть-чуть правей! - командует штурман. - Так, хорошо. Залп! Машина вздрагивает. Все, можно отходить. Штурман закрывает люки, будничным голосом задает обратный курс. Нам нужно спешить - у нас мало горючего. Бросаю прощальный взгляд на Будапешт. Город уже кое-где пригасил огни. Разом проваливаются в темноту отдельные районы. В потемневшее небо тут и там летят редкие снаряды. Стреляют плохо, наугад. Падают бомбы - тоже не густо. Мы сосчитали шесть самолетов. Наш-седьмой. Мало. А что было бы, если б не гроза над Карпатами? В тот же час радио столицы Венгрии оповестило мир:

"Самолеты неизвестной принадлежности бомбят Будапешт". И только утром, прочитав листовки, сконфуженно дало поправку: "Ночью четвертого сентября советские самолеты бомбили Будапешт" Советские?! Не может быть! Откуда?

Ссылки: