 |
Тихомолов Б.Е.: Куда мы летим?
Утро 23 ноября 1943 года выдалось морозное и туманное. Мы вышли к самолетам еще как следует не проснувшиеся и не пришедшие в себя от вчерашнего сказочного переодевания. Нас подняли рассыльные:
- Срочно! Перелетать на Центральный аэродром! "Начинается!"- подумали мы. На душе волнение перед неизвестным. Такой полет! Такой громаднейший маршрут! Все ли долетим до места назначения? Застоявшийся самолет принял нас холодком. Но заработали моторы, запульсировали стрелки заиндевевших приборов, и машина согрелась, ожила. Все готово, все в порядке! Выруливаем, взлетаем. Ставлю курс на Москву. Но где же Москва, и где Центральный аэродром? Как найти его, в этой густой смеси тумана и дыма, висящего над столицей? Однако нашли. Заход, посадка. Подруливаем к указанной стоянке и выключаем двигатели. На аэродроме тихо, и уже стоят другие наши самолеты. Однако до чего же неприятная, промозглая погода! Выбираюсь из сиденья, чтобы еще раз проверить пассажирский салон - все ли в порядке. Ряды мягких кресел ослепляют белизной чехлов. Ноги мягко тонут в ярко-красной ковровой дорожке. Глушарев уже успел наладить отопление салона, и в самолете тепло и уютно. Нас никто не встречает. Пассажиров нет. Странно. Ждем минут двадцать. Наконец появляется автобус и из него как-то вяло и с какими-то, как мне показалось, недовольными лицами вылезают офицеры с планшетами в руках. Они расходятся по самолетам. Это кто же? Наши пассажиры? Что-то очень мало - по одному на экипаж. Вглядываюсь в приближающегося к нам офицера и узнаю в нем знакомого штурмана Сергея Куликова . Куликов поднимается по лесенке. Здороваемся. Сергей явно не в духе. Говорит ворчливо:
- Штурманом я у тебя. Пошли.
- Как пошли?
- Пошли. Запускай моторы и пошли.
- Ничего не понимаю! А пассажиры? Куликов досадливо махнул рукой:
- Не будут. Пошли, потом расскажу. Я пожал плечами:
- Ну пошли так пошли. Запустили моторы. Надо выруливать, а мне все не верится: пассажирский салон пустой. Неужели так и полетим? Куда? Зачем? С недоумением смотрю за борт. Стоит Голованов и с ним флаг-штурман полковник Петухов . Он машет мне рукой:
- Выруливай! Взлетай! Отвечаю жестом: "Понял!" Взлетаем. Легкий, как пробка, самолет тотчас же отрывается от земли и устремляется вверх. Непривычно как-то и несолидно. На компасе курс 145. Сейчас мы наберем высоту и возьмем курс на восток - 90. Ведь нам лететь в - Америку! Куликов сидит на правом сиденье. Вид у него кислый и какой- то загадочный.
- Курс! - говорю я, обращаясь к нему. Сергей кивает головой:
- Так и держи! Я обалдело хлопаю глазами.
- Это что за новость?! Куда мы летим? Между кресел появляется Глушарев:
- Почему не ложимся на курс? Отвечаю сухо:
- Мы на курсе! - и к штурману: - Показывай! Куликов разворачивает карту. На ней маршрутная линия: Москва-Сталинград. Курс-145. Расстояние - 900 километров. И все! У Глушарева глазки-щелочки превращаются в кругляшки:
- Ничего не понимаю! Что это значит?
- Не знаю, - растерянно говорит штурман.- Этот маршрут мы получили только вчера. Поздно вечером и....
- Ладно. Раз не знаешь, значит, не знаешь, - обиженно говорю я и отворачиваюсь. Глушарев уходит. Летим молча. Высота две тысячи метров. Под нами разорванные облака, и земля просматривается плохо: снежный покров смывает очертания рельефа. А мне плевать. Не первый раз. И вообще я зол на штурмана: подумаешь- секреты! Куликов совсем раскис. Он ворочается в кресле, то и дело посматривая на меня. Наконец не выдержал:
- Ну, чего ты надулся? Думаешь, я от тебя что-то скрываю?
- А то нет?
- Ну, честное слово, ну! Заглядываю ему в глаза. Да, действительно, он ничего не знает! Вот так штука!
- Ладно, Сережа, извини. Появляется Белоус , сует мне в руку бланк радиограммы. Земля запрашивает:
"Сообщите ваше местонахождение". Передаю радиограмму штурману: это по его части. Куликов бросает взгляд на часы, потом на карту, что-то подсчитывает по линейке и, перевернув листок, пишет на его обороте ответ. Беру у него радиограмму. Только из моих рук радист подаст ее в эфир. Читаю:
"Пролетели Ковров" - и подпись: "Куликов". Вот это здорово! Ковров - ведь это на восток. А мы летим на юг. Быстро подсчитываю: мы в воздухе 1 час 15 минут. Значит, прошли что-то около трехсот километров, и под нами должен быть? Да вот он - Ряжск. Я готов возмутиться. Только что клялся, что ничего не знает!
- Слушай, Сергей! Куликов растерянно улыбается, пожимает плечами:
- Ничего, давай. Так надо, чтобы не знали, куда мы летим. Ладно, понял. Раз надо, значит, надо, и штурман здесь ни при чем. Визирую радиограмму и передаю ее Белоусу. Белоус исчезает. Снова молчим. Летим в прослойке между облаками. Земли не видно совсем. Скучно. Мы в полете уже три часа. Скоро Сталинград, и надо пробиваться книзу. В проходе появляется радист. Подает радиограмму, с тем же самым:
"Сообщите ваше местонахождение". Передаю бланк штурману, достаю карту, линейку, подсчитываю. По расчету времени, мы сейчас должны быть примерно в районе Борисоглебск-Поворино, а Куликов наверняка даст - Чебоксары. Куликов улыбается, возвращает мне бланк. Так и есть: "Пролетаем Чебоксары". Радист уходит и через несколько минут возвращается:
- Товарищ командир! В Сталинграде плохая погода. Нас догоняет маршал. Он предлагает вам пристроиться к нему и вместе идти на посадку. Куликов заглядывает в форточку.
- Да вот он - справа, сзади. Голованов возглавляет нашу группу. Он сам ведет машину. у него настоящий "Дуглас" с моторами "Райт-Циклон" и скорость его несколько больше, чем у нас.
- Хорошо. Передай: "Вас поняли, спасибо - пристроимся!" Я немного польщен и немного обижен: "Что он меня опекает как маленького!" Пропускаю вперед "Дуглас" и, нырнув под него, пристраиваюсь справа. Идем рядом, метрах в восьми друг от друга. С правого сиденья мне улыбается через форточку полковник Петухов и рукой показывает: "Сейчас будем садиться!" Ясно, мы готовы! В облака ныряем вместе. Снижаемся. Валит густой снег. Хлопья его влетают через щель полуоткрытой форточки и тают на щеках. Не отрываю глаз от самолета Голованова. Теперь мы - целое. Повторяю все его движения. Высота сто метров. Пятьдесят! Голованов уверенно снижается. Он в этих местах когда-то летал и здесь все ему знакомо. Каждый кустик, каждый овражек. На приборе нуль! Ага, кажется, пробились! Но видимость скверная: белый покров сливается с падающим снегом. Горизонта не видать, только рядом что-то мелькает, кажется, овраги. Голованов убавил скорость. Ясно - сейчас он выпустит шасси! Выпустил! Выпускаем и мы. Закрылки! Идем на посадку, но куда - не имею понятия. Хватился только тогда, когда машина мягко коснулась колесами укатанного аэродрома. Ну и молодец же Голованов! И как он только разыскал в такой погоде аэродром?! На пробеге, отвернув чуть-чуть вправо, стараюсь не терять из виду "Дуглас". А Голованов, как дома: убрал щитки и уже рулит куда-то на приличной скорости. Я восхищен - вот это летчик! Впереди замаячили темные пятна. Приглядываюсь - самолеты!
Стоят, выстроившись в ряд, зачехленные истребители и рядом громоздятся сугробы. "Дуглас" затормозил и, подрулив к снежной стене, развернулся. Чихнув синим дымом выключились моторы. Все - прилетели! Я поставил свою машину слева от "Дугласа", дверь которого выходила в нашу сторону. В наступившей тишине слышно, как потрескивают остывающие двигатели и гудят, вращаясь, роторы пилотажных приборов. Близкие сердцу, родные и знакомые звуки! Посидели с минутку, приходя в себя. Все-таки полет - это наслаждение. Это музыка. Это радость. А сегодня - особенно. В груди скакали солнечные зайчики. Все было так необычно! Куда летим? Зачем летим? Неизвестно. А что может быть заманчивей и интересней неизвестности?! Неожиданно за бортом послышались крики. Штурман открыл форточку:
- Ого! Я и сам понял, что "ого!". Кто-то ругался. Куликов фыркнул:
- Ничего себе встречают. Посмотри-ка - генерал! Я выглянул в форточку. Да, действительно, генерал в папахе. Низенький, толстый, в фетровых бурках, в новеньком, настежь распахнутом кожаном пальто-реглане на меховой подстежке. Он только что выбрался из подъехавшей "эмки" и, разъяренно размахивая кулаками, кинулся к "Дугласу", из дверей которого с нарочито-важным видом опускался по лесенке флаг-радист капитан Топорков .
- Какого черта вы тут объявились?! - кричал генерал.- Кто вас сюда приглашал? Убирайтесь отсюда сейчас же! Чтоб духу вашего не было! Топорков с невозмутимым лицом выслушал гневную тираду генерала, и когда тот сделал паузу, чтобы набрать в легкие новую порцию воздуха, кончиком пальцев тронул его за плечо:
- Товарищ генерал, доложите, пожалуйста, маршалу. Генерала словно водой облили. Он вздрогнул, обернулся и обомлел: в проеме двери, в накинутой на плечи шинели, стоял маршал авиации Голованов.
- Генерал, встречайте гостей! - сказал Голованов, прикрывая рукой улыбку.- Непрошеных. Сейчас прилетят еще четыре самолета. Распорядитесь привлечь их цветными ракетами.
Ссылки: