Татищев о монархии и законодательстве

Закон естественный должен лежать и в основании гражданского законодательства. В этом разделе у Татищева также появляются некоторые новые соображения по сравнению с запиской 1730 года. Так, рассматривая разные источники законодательства в странах с различным строем, он останавливает внимание на порядке подготовки законопроектов в государствах с "общенародной" формой правления.

Вопреки собственному рассуждению о целесообразности таких государств лишь на небольших территориях он рассматривает именно "великие". Выборные "от некоих обществ, яко провинцей или городов, станов, родов" посылаются "с полной мочью" в соборы, сеймы или парламенты, которые и разрабатывают законопроекты.

Законодательные права монарха снова вызывают у Татищева затруднения. Он такие права за монархом признает. Но "от любви отеческой к подданным, храня пользу оных", монархи доверяют составление законов "другим в законах довольно искусным и отечеству безпристрастно верным". Любовь монарха к отечеству, следовательно, проявляется в том, что подготовку законопроекта он передоверяет лицам, искусным в законах. А уж искусному законнику Татищев считает себя вправе подать советы. И в них также проявляется кое-что новое по сравнению с 1730 годом. Первый совет сводится к тому, что закон должен быть написан таким языком, "которым большая часть общенародия говорит и суще самым просторечием". Особенно следит Татищев за тем, "чтоб никаких иноязычных слов не было". При этом "всякий закон что короче, то внятнее". Второй совет предусматривает выполнимость законов. В противном случае они не будут пользоваться авторитетом. "Неумеренные казни разрушают закон", - заключает Татищев. Законы должны быть согласованы друг с другом - третье положение, и весьма важное, поскольку в России такой согласованности не было со времен "Русской правды": новые установления не отменяли старых.

Четвертое положение касается своевременного и широкого объявления законов, "ибо кто, не зная закона, преступит, тот по закону оному осужден быть не может".

Интересно пятое положение: "хранить обычаи древние". Татищев при этом разъясняет, что "где польза общая требует, то не нужно на древность и обычаи смотреть, токмо при том надобно, чтоб причины понуждающие внятно изъяснены были". Видимо, совет связан с каким- то определенным нарушением обычаев. С такого рода нарушениями постоянно приходилось сталкиваться во времена бироновщины . Татищев напоминает также и о сравнительно давнем, весьма опасном нарушении традиции.

"До царства Борисова, - говорит он, - в Русии крестьянство было все вольное, но он слуг, холопей и крестьян сделал крепостными". Это нарушение "древних обычаев" вызвало восстание холопов и крестьян. Кому в этом случае Татищев сочувствует - угадать нетрудно. Царь нарушил обычай, а бывшие вольные по естественному праву выступили на защиту своей свободы. Советы законодателям Татищев дает не случайно. Он считает целесообразным подготовить новое Уложение и доказывает это разбором предшествующего русского законодательства. Наиболее продуманным ему представляется Судебник Ивана Грозного , утвержденный собором 1550 года.

"В сем Судебнике, - говорит он, - удивления и похвалы достойно, что законы писаны кратки, внятны, речение самое простое, как тогда говорили. И хотя во оном нечто от чужестранных взято... но ни единого слова чужестранного не внесено". Уложение 1649 года менее удовлетворительно. "Как видно, при сочинении надмерно спешили или к сложению искусного секретаря недоставало", - размышляет Татищев. В результате же "некоторые случаи разного состояния в разных главах или статьях разногласны, другие надмерно кратки и темны так, что с трудом сущую силу их разуметь можно, иные потребным многоречием наполнены". Нечеткость изложения создает почву для нарушений и злоупотреблений со стороны судей. К тому же многие статьи Уложения устарели, и есть необходимость ввести целый ряд новых статей. По обыкновению, Татищев напоминает о соответствующем замысле Петра. В связь с этим замыслом он ставит и изучение законодательства других стран. Наперед выдается похвала за подобную же деятельность и правящей императрице, с которой Татищев, видимо, говорил и об этом вопросе, и, очевидно, так же малоуспешно, как и по многим другим.

Ссылки: