Срочно нужна броня для танков! Магнитка ее сделала!

В Азове только начинали демонтировать броневой стан , еще только выезжали в Магнитогорск первые эшелоны с его узлами и агрегатами... Начальник цеха Н. Г. Гавриленко сообщал с дороги, по телеграфу все данные о нем (чтобы начать готовить фундамент, сеть коммуникаций, котлованы для нагревательных колодцев и т. п.).

А директор Магнитогорского комбината Григорий Носов еще решал вопрос: а где же его устанавливать? Идет работа, налажен производственный цикл, идут грузопотоки от цеха к цеху... Где же разместить эту махину, чем "питать" ее? Получалось так, что везде он будет мешать отлаженному производству!

Что же происходило в летние дни 1941 года на Магнитке? О чем каждодневно, порой по нескольку раз в день, осведомлялись Тевосян и Малышев, вернувшийся в Москву? Броневой стан еще в далеком от Урала степном городе. Огромных усилий требовала отладка взаимодействия отраслей, о чем свидетельствуют даже рядовые, обычные документы тех дней...

Заместитель Малышева Алексей Горегляд, тоже работавший директором на Кировском заводе в Челябинске, шлет тревожную телеграмму сразу и в Наркомчермет, Тевосяну и в Наркомтанкпром: "Металл коленвала мотора поставляет заводу только Златоустовский металлургический тчк Завод недогрузил 200 тонн заказам ноября и до сих пор еще не приступил прокату декабрьской нормы тчк Учитывая длительность цикла металл начнет поступать первой декаде января тчк Наличие металла Кировского завода обеспечивает двенадцать дней штамповки тчк Отсутствие коленвала неизбежно срывает работу всех танковых заводов. Прошу вашей помощи. Замнаркома танковой промышленности Горегляд".

Споры, догадки, предположения в кабинете Г. И. Носова разрешились внезапно и в неожиданном плане. Заместитель главного механика завода Николай Рыженко , прекрасно знавший весь завод, надземные и подземные коммуникации, вдруг заговорил о размещении стана непривычно отвлеченно, словно забыв об остроте, накаленности атмосферы.

"Где бы мы ни поставили его, он будет не на месте. На монтаж стана уйдет слишком много времени, его у нас совсем нет... Посмотрите последние сводки. До окружающих и до самого Носова, человека очень крутого характера, не сразу дошло, что Рыженко просто размышляет вслух. Директор вначале увидел в этом мнении чуть ли не попытку ревизовать приказ Тевосяна, решение ГКО, еле сдержал ярость. Рыженко же продолжал свои раздумья вслух:

"Я уверен, что мы можем гораздо скорее и в больших количествах получить броневой лист... Тут уж Носов не выдержал и почти закричал:

- Каким образом?

- Попробуем катать броневые листы на блюминге... Все дальнейшее, развернувшееся и в кабинетах заводоуправления, и в цехе, где работал третий блюминг, сделанный на Уралмашзаводе, и в Москве, в кабинете Тевосяна , доложившего сразу же о спорном, рискованном решении магнитогорцев в Политбюро, было одним великим мгновением. Как везде в то время, столкнулись два взгляда: "технически невозможно?" и "невозможно, но для фронта сделаем"...

Противники этого предложения были на первый взгляд куда более правы. Сложность самой попытки состояла в том, что блюминг имел одно назначение - катать болванку, сплющивать ее и передавать как полуфабрикат дальше на среднесортовые станы... Болванка остывает медленнее, чем лист, дольше пребывает в "мягком" состоянии. Для превращения ее в лист нужно протащить ее "сквозь" валки, нужно больше проходов, а она уже твердеет, утрачивает "склонность" к дальнейшему сплющиванию...

И это еще не все. У блюминга нет валков для создания кромки листа, а она чрезвычайно важна. К тому же сталь, которую предстояло катать, - броневая... И вопрос о том, хватит ли у блюминга мощности на обжатие, был весьма серьезен.

Нужно было мобилизовать все искусство и прокатчиков и нагревателей, чтобы решиться на этот опыт. Могли выйти из строя нажимные устройства. Надо было подумать и над тем, как будет кантоваться (переворачиваться) готовый лист. ...На обложке самой солидной из книг, доводами из которых оперировал в кабинете Г. И. Носова один из противников этого эксперимента, директор, мимолетно взглянув, увидел золотом тисненные знаки "СПб. ...1908 год". Солидно обставленная осмотрительность! И вот после всех споров, расчетов - первый опыт.

Кран поднял раскаленную болванку и перенес ее на рольганги... Покатилась... Вот уже болванку захватили валки, слиток прошел сквозь них - незаметно для глаза сплющиваясь - вперед, затем назад... И внезапно раздался треск, блюминг встал. Случилась авария мотора, не имевшая прямого отношения к данной особой операции. Но это еще более усилило напряжение. Двадцать восемь часов ремонтировали мотор. Через сутки с лишним вновь все собрались у блюминга. В нагревательные колодцы вновь погрузили два слитка "мягкой" стали и несколько броневых слитков. На "мягких" опробовали приспособления Рыженко: все прошло хорошо, на стеллажи лег первый в мире стальной лист, прокатанный на блюминге. Это успокоило, но лишь отчасти. Новая команда! И первый слиток броневой стали "поехал" к валкам. Было всего несколько мгновений, когда директор, главный инженер еще могли остановить его. Но все удержались, пристально следили за слитком... А он прошел через валок первый раз, затем второй... пятый... двадцатый... сорок пятый... И вот уже лист убран с блюминга. Следом прокатали второй слиток, третий... Расчет магнитогорского механика, увидевшего нераскрытые запасы мощности в советском уралмашевском блюминге (на соседний, немецкий, он не замахнулся!), решимость директора и Тевосяна были в условиях июля 1941 года единственной возможностью получить броню .

Нашлось затем место и для эвакуированного стана. Он "вписался" в общую заводскую панораму и заработал как раз в тот день, когда ворвавшиеся в Приазовье вместе с фашистской армией специалисты из грабительской организации Тодта кинулись в цех, где он некогда стоял...

Малышев, обходя в последние июньские дни знакомые корпуса ЧТЗ, ощущал, что весь советский тыл яростно сражается за фактор времени, за всемерное сокращение сроков освоения военной техники. Война народная, война священная 1941 года обретала свою силу, грозную и беспощадную.

Ссылки: