Крестьяне помещичьи

Помещичьи крестьяне являлись наиболее угнетаемой частью населения России. К началу XIX в. 67,8% крепостных крестьян Самарского уезда находились на барщине и 32,2% на оброке . Тогда же многие помещики, стремясь увеличить доходность имений, стали переводить своих крестьян на оброк. По словам усольских крестьян, "вместо 180 тягол вряд ли 90 могут выехать на пашню, ибо прочие без лошадей". Крупнейший собственник земли в крае В.Г.Орлов вынужден был перевести с 1805 г. своих крестьян на оброк с рассрочкой платежа за первый оброчный год на последующие 5 лет.

Оброк устанавливался в 10 руб. с души, с 1815 г. - 15 руб. Кроме того, крестьяне оплачивали "мирские расходы" по 1 руб. и содержание служителей по 40 коп. с души, а также поставляли так называемый "столовый запас" помещику в размере 30 баранов, 50 кур, 100 фунтов коровьего масла с каждой тысячи душ и по 1 куриному яйцу. На крестьян, как уже было показано выше, ложилась обязанность бесплатной доставки дров для дворовых, для дома правительского и конторы и т.д. В начале 30-х гг. крестьяне Усольской вотчины были вновь переведены на барщину, которая ухудшила их положение. Помещик ввел в обиход вместо "экономической" десятины в 3 200 кв. саженей "хозяйственную" в 3 600 кв. саж., а в некоторых имениях размер ее достигал и 4 000. Аренда и покупка земли в помещичьей деревне были не развиты, так как крестьяне могли арендовать или покупать землю только на имя своего помещика. Некоторые владельцы намеренно создавали так называемый "вакантный фонд" земель и сдавали их в аренду своим и посторонним крестьянам. Обычно на год, реже - на более продолжительные сроки. Помещик мог в любое время отобрать у крестьянина купленную землю. Поэтому покупали те из крепостных, кто имел возможность скрыть от помещика факт покупки. Таким землевладельцем оказался управляющий имением графа В.Г.Орлова крепостной Василий Фомин, купивший 50 лошадей, 88 голов рогатого скота, много серебряной посуды, зеркал, мебели, ружей, экипажи, на имя жены было записано еще 105 голов рогатого скота и 249 голов овец. Все это открылось после смерти управляющего в 1824 г. и немедленно перешло в собственность помещика. Сменившие Фомина на посту управляющего крепостные Степан Кольчугин и Федор Усов тоже владели купчими землями. Последний из них за "приобретательство", а также за подлоги, в которых его уличили, был оштрафован на сумму в 3 тыс. руб., снят с должности и исключен из общины с запрещением посещать мирские сходы.

Хозяйственные возможности крепостных крестьян сильно варьировались в зависимости от наклонностей помещика, вотчинной администрации, размеров надела, уроков и т.п. В среднем земельный надел крепостного в Самарской губернии составлял 2-4 дес. на душу. В южных колонизуемых районах надел мог быть значительно большим, особенно на первых порах, пока помещик не организовал еще собственной запашки. Важную роль играла также величина поместья. Так, в селе Воскресенском в 12 верстах от Самары, принадлежавшем графине Новосильцевой, крестьяне сначала платили оброк по 8 руб, серебром, а затем были переведены на барщину: каждое тягло (2-3 взрослых работника, обычно супружеская пара) обрабатывало 1 десятину поля на помещицу. Графиня являлась крупной хозяйкой, собственницей 20 тысяч душ, и на каждое тягло выделила по 15 десятин пашни да по 6 дес. пастбища и леса. Причем, крестьяне сеяли исключительно пшеницу .

Имущественное расслоение в помещичьей деревне не приобретало катастрофического характера. В отдельных местностях удельный вес бедноты мог подчас достигать 25 и даже 49 процентов, но это были временные оскудения, вызванные стихийными бедствиями, нерасчетливостью помещика или управляющего, да и просто самодурством барина. Иногда крестьяне сознательно стремились не привлекать внимания помещика слишком справным своим хозяйством. Это подметил А.Заблоцкий-Десятовский:

"Бедность и нечистоту жилищ не всегда должно принимать за вывеску нищеты; нередко самые богатые суть самые неопрятные, прикидываясь и желая слыть бедняками. В Саратовской губернии, за Волгой, в одном имении переселенные за несколько перед сим лет крестьяне живут в землянках, отговариваясь бедностью, между тем, как один из них продал в последний год пшеницы на 7 тыс. рублей". Исследования историков показывают, что при наличии в помещичьей деревне бедных и богатых слоев, преобладал все- таки средний, дееспособный крестьянин.

Тяжесть положения крепостного состояла в другом - поместье включало в себя хозяйство крестьянина, отрицая тем самым его самостоятельное значение, высасывая его жизненные соки в виде феодальной ренты, точно так же, как помещик отрицал самоценность личности крепостного, видя в нем лишь орудие барской прихоти. Ни удельные, ни государственные крестьяне не ощущали столь тотального хозяйственного унижения со стороны своего начальства, неважно, в какой форме оно "попечительствовало". В тоже время особенности барщинного хозяйства вообще требовали наличия собственного хозяйства крестьян, причем в достатке обеспеченного производительными силами. Помещик объективно был заинтересован не в нищем, а в "достаточном" крестьянине, то есть в рабочем тягле среднего достатка.

Свободнее в своих хозяйственных делах были оброчные крестьяне - 19,6 % от всего числа крепостных. Правда, с изменением денежного курса в 1810 г. произошло повышение оброка, к тому же помещики считали не ассигнациями, а серебром, но все же оброчный крестьянин жил гораздо справнее барщинного. Главным отличием являлась большая свобода действий и мысли, большая возможность развивать свои способности:

"Предаваясь какому-нибудь ремеслу или промыслу по собственному выбору, а не по произволу другого, он более пользуется опытом, более старается исправлять собственные свои ошибки. Между тем удельный крестьянин все делает механически, но наряду другого и не имеет времени, ни возможности испытать какое-либо другое занятие, кроме сохи и косы и даже не имеет малейшего капитала, дабы на вечном своем поприще попытаться на какие- либо улучшения", - отмечал современник. Действительно, в оброчной деревне редкий мужик не занимался каким-нибудь промыслом. Более того, он как бы бежал от земледелия, стремясь в бурлаки, в извоз, в отход, в торговлю - словом, подальше от господской запашки. Если же он был земледелец, то при наличии барской запашки, как правило, привлекался на частичную или эпизодическую барщину. Такое положение особенно часто встречалось в степных имениях, где хлебопашество выступало единственным промыслом и для оброчных, а в страду ощущался громадный недостаток рабочих рук.

Несмотря на крепостнический гнет, крестьянское хозяйство Самарского Заволжья сохраняло способность к самостоятельной хозяйственной жизни. И под скипетром царя; и под рукой помещика крестьяне готовились к тому великому экономическому рывку, который предстоял им после отмены крепостного права.

Ссылки: