Стогов Э.И. и новый Симбирский губернатор Жиркевич

О Жиркевиче я не слыхал ни одного вопроса, никто не интересовался, и почти не упоминалась фамилия: просто говорили - губернатор. Я куда-то ездил; возвратясь, немедленно явился к новому губернатору. В зале два чиновника с кипами бумаг; я просил доложить, отвечали: "не приказано" и указали на отворенную дверь в кабинет. Губернатор у стола, уложенного бумагами, на двух стульях - дела. Только я вошел, Жиркевич встал навстречу мне. Он был больше среднего роста (вершков восьми); правильное и, можно сказать, красивое лицо, но не только серьезное, почти суровое выражение, темно-русые волосы приглажены по-военному; в форменном штат-ском сюртуке, застегнутом на все пуговицы ? видна привычка к военной форме. Жиркевич был сухого сложения, но не худ; поклон, движения мне напоминали воспитание в корпу-се; говорил скоро, как-то отрывисто. Пригласил сесть. Думаю, захочет знать о губернии, об обществе... Ничуть не бывало, хоть бы слово спросил, а от кого же узнать, как не от жандарма! Странное впечатление сделал на меня Жиркевич. Он вежлив, но очень молчалив; все вопросы его касались толь-ко лично меня. Я попробовал сказать шутку ? он не слыхал; я хотел заинтересовать его серьезным [делом] ? он не обратил внимания. Откланявшись, я решительно не мог соста-вить себе понятия о характере Жиркевича. Жиркевич скоро отдал мне визит, и опять странность ? пешком, тогда как в Симбирске и мещане не ходили, а ездили; я не сказался дома; на карточке просто: Иван Степанович Жиркевич. Зашел к Жиркевичу вечером ? читает и подписывает бумаги; около стоит пра-витель канцелярии Раев .

Жиркевич отпустил Раева, сказав: "я бумаги к вам пришлю". Ну, думаю, теперь разговоримся. Жиркевич, все в форменном застегнутом сюртуке, был очень вежлив, говорил о погоде, местоположении города - сухая история!

Я коснулся, было, общественной жизни, что дворяне любят веселиться и привыкли, чтобы участвовал с ними губернатор. Он отвечал, что как справится с делами, то и он не прочь разделить общее удовольствие. Но так и не справился! Я рассказал какой-то анекдот, думая сорвать улыбку - рассказ мой прошел мимо!

Видаясь по разным случаям с Жиркевичем, я всегда заставал его за бумагами и составил о нем себе понятие, что это человек дела. Он всегда был как-то сдержан, очень вежлив, но малейшая несправедливость, плутовство по делам - выводили его из себя; вспылив, он уже не знал границ гнева. Много ходило рассказов по городу, как он, забывшись, гнался до крыльца за советником. Мошенники для него теряли личность, но зато и боялись его чиновники! (В рукописи было: "как обделается").

Жиркевича полюбить очень трудно, но нельзя было не почитать его, нельзя было не уважать честной его деятельности, его бескорыстия; он отдался весь, без остатка, полезному служебному труду. Жиркевич был ходячий закон. Узнавши его, я готов был поклоняться ему, но, к сожалению, видел, что он не по дому пришелся в Симбирске. Мои сношения с ним были прекрасны, но сухи. Я заговаривал с дворянами, как бы губернатора завлечь в общество? Мне отвечали: "Зачем? Он приезжий, должен сам искать в нас; не хочет, пусть будет губернатором, мы ему не мешаем и не нуждаемся в нем". На последних выборах губернский предводитель князь Баратаев отказался, и на его место выбрали отставного генерал-майора [ Григория Васильевича] Бестужева ; он был старый холостяк, веселонравный, часто впадал в роль буффа. Почитал я Жиркевича и очень любил Бестужева, но вот случай, поставивший меня в затруднение: были парадные похороны уважаемой особы; летний день - превосходный, весь город высыпал проводить гроб в монастырь. В Симбирске в общем употреблении: на длинных, тонких дрогах устроены очень низко дрожки, на них могут сесть семь, восемь человек. На таких дрожках, или городовом тарантасе, сели Жиркевич, Бестужев и я - между ними посредине. Народ толпился около важных лиц. Надобно рассказать бывший перед тем случай. Был архитектор и в то же время небольшой помещик Симбирска. Какая-то казенная постройка или починка поручена архитектору; обыкновенно: смета, справочные цены. Архитектор не рассчитал, что ему придется иметь дело с Жиркевичем. Обычная уверенность специалистов - что там смыслит губернатор! Жиркевич сразу поймал [его] не на одной плутне, и еще бы ничего, но архитектор упорно заспорил; Жиркевич вспылил, вышел из себя, и архитектор действием вылетел из кабинета и из дома. Архитектор, как помещик, принес жалобу губернскому предводителю. Сначала мы ехали почти молча, Бестужев очень скромно сказал:

- Ваше превосходительство, вы на днях очень неосторожно выгнали здешнего помещика.

- Кого это?

- Архитектора.

- Он мошенник, вор.

- Этот мошенник все-таки дворянин, помещик, так нельзя поступать.

- Мошенник, вор - не имеет звания, я выгнал подлеца и выгоню всякого вора.

- Если так будете поступать с дворянами, то к вам придут все дворяне!

- Я прикажу баталиону выгнать их! Вижу, закипел Жиркевич, дошло до крупного, народ окружает плотно; я решился войти в свои права, и, несмотря ни на которого, сказал:

- Ваши превосходительства, господин губернатор и господин губернский предводитель! На основании секретной инструкции, высочайше утвержденной, прошу прекратить разговор, унижающий главные власти; здесь не место, вас окружает народ!

Замолчали оба мои приятели и молча доехали до могилы. После с обоими я не коснулся этого случая. Честный и ретиво-трудолюбивый Жиркевич не мог понравиться симбирскому дворянству, которое было гордо, богато, независимо и дружно. Дворянство привыкло видеть в губернаторе члена общества, не мешая ему быть губернатором. Жиркевич не мог отделиться от службы; как он для общества, так и оно для него не существовали. Весьма часто я писал к шефу, что Жиркевич феномен между губернаторами, но в Симбирске он пришелся не по дому. Писал, что Жиркевича достанет управлять тремя губерниями, стоял за его благородную честность, неутомимость, но, как губернатор, в Симбирске он совершенно не любим дворянством, которое может уважать губернатора, но когда он стоит во главе общества и делит с ним удовольствия. Жиркевича убрали.

Ссылки: