Кокрен женится

Наступила зима, и начались вечеринки - эти маленькие балы. Жена начальника [порта] Рикорда, Людмила Ивановна, очень милая особа; не имея детей она собрала к себе пять хорошеньких девочек, дочерей дьячков и мещан, прилично одела их, выучила грамоте и танцам. Живший со мною путешественник, англичанин Кокран часто проводил время у Рикорда.

Кокрен всегда смеялся над женатыми и называл их "дураками 1-го ранга". Пришла зима, Кокрен часто проводил дни в доме Рикорда. Однажды Иван Андреевич говорит мне:

- Размус (Эразм), я хочу жениться.

- Ну, так ты будешь дурак 1-го ранга.

- Да, а когда-нибудь и ты будешь дураком 1-го ранга.

Кокрен влюбился в одну из барышень, воспитанниц Людмилы Ивановны ; барышня [ Оксинька ] была, как и все другие, умненькая и прехорошенькая.

Оксинька - Ксения Ивановна - девочка прехорошенькая, лет 17-ти, была в числе пяти воспитывающихся у Людмилы Ивановны. Она была дочь дьячка при церкви в Большерецке. Их было пять сестер, и все были красавицы: старшая вышла замуж за комиссионера Американской компании, вторая за купца, третья за попа, а Оксинька за Кокрана.

После, через двенадцать лет, я видел ее красавицей, барыней высокого тона; но уже не как Кокрен, который умер в Южной Америке, а как жену русского. Людмила Ивановна, выдавая замуж свою воспитанницу, как мать соблюла все обычаи. Пятидесятисемилетняя давность дает мне право рассказать некоторые тогдашние секреты. Кокрена обручили в доме Петра Ивановича. Как теперь вижу эту сцену: молоденькая, хорошенькая невеста, с распущенными светло-русыми длинными волосами плачет и говорит: "не хочу за Кокрена, а хочу за Повалишина!" Повалишин был очень недурной брюнет. Но обручение совершилось. Лейтенант Саполович и я были шаферами [Кокрена]. Я учил Кокрена отвечать священнику на вопрос: согласен ли пойти и проч. - словом "да, согласен". Наступил день свадьбы; нам, шаферам навязали на левую руку по огромному банту из пунцовой шелковой ленты. Кокрен, в моем новом вицмундире и, кажется, для большего эффекта в эполетах был отправлен в церковь. Невеста была убрана прекрасно. Когда надобно было и ей отправиться в церковь, [но она не хотела], мы с Саполовичем взяли ее под локотки и, как легкое перушко, понесли; она не дотронулась даже до земли ножками вплоть до церкви, которая стояла под дорогой, дорога к ней между разгребленными стенами снега была устлана красным сукном и освещалась фальшфейерами. Хор певчих встретил невесту концертом. Для Кокрена все было ново, и он так растерялся, что на вопрос священника, вместо должного ответа, отвечал: "здравствуй, благодарствуй!" Священник Иоанн любил говорить наставления. Венчая камчадалов, он, обыкновенно, говорил: "любите друг друга; если ты не будешь верен, то первый медведь тебя погубит; а если ты не будешь любить своего мужа, то он будет несчастлив на охоте, и ты не увидишь платка с золотом на голове своей, и не будет вам чашки чая". Камчадалов очень трогали эти слова Иоанна. Я так и ждал, что он повторит это заученное наставление и теперь; но речь была сказана приличная. Возвращаясь из церкви, мы увидели иллюминованные ворота дома начальника: над воротами красовался транспарант, изображающий Гименея, сыплющего из рога изобилия - радости, богатство и всякое счастие на новобрачных. Транспарант писал ссыльнокаторжный, с вырванными ноздрями и клеймами на лице - англичанин Бутлер. Он наказан за фальшивые ассигнации; хорошо образованный, уже старик, но все-таки не выучился говорить по-русски; мы все его ласкали, давали работу и платили за плохие рисунки. После обычных - встречи, приветствий и благословений, уселись за ужин. Петр Иванович был всегда готов на острое словцо. Он, обратясь к нам, сказал: "Теперь никто не будет винить Кокрена, что он не обошел кругом света; он обошел не один, а три раза - вокруг налоя". Все были веселы, и не могло быть иначе при доброте и радушии хозяев. Молодых проводили в дом капитана Калмыкова; заперли в комнату, а платье и обувь унесли.

Проснувшись на другой день, по обыкновению, в 5 часов утра и полагая, что отделался от Кокрена, ежедневно пившего со мною в эту пору чай, я ленился вставать. Вдруг, к моему удивлению, является Кокрен в одном фланелевом белье.

- Что с тобою?

- Я вчера забыл сказать тебе, что не приду пить чай; проснувшись, вспомнил об этом и полагал, что ты меня дожидаешь; такого неприличия и невежливости я сделать не мог; схватился платья - нет, обуви - нет, дверь заперта; я постучал - не отворяют; я открыл форточку и вылез, да поскорей и прибежал к тебе.

- А жена твоя? ? Она спит, я был осторожен и не будил ее.

- Вот чудак!..

У Калмыкова думали парадно поздравить молодых; но каково же было общее удивление - молодой улетучился!.. Не знали, что и подумать, да посланный мною за одеждою Кокрена человек - объяснил недоумение. Кокрен не понимал сделанной им неловкости и объяснил, что он не мог быть негодяем передо мною, не сдержав слова, без предупреждения.

Ссылки: