Шкловский В.Б.о переселении ассирийцев на Юг и войне в Персии (по Зервандову)

Шкловский использовал воспоминания Зервандова . Вот что нам известно из того же источника: "В 1929-ом и 1930-ом гг. группой ассирийцев (несколько семей гяварнаев из Москвы и самоватцев из Ленинграда) была сделана попытка вселиться на выделенные участки и обжиться на новом месте. К сожалению, столкнувшись вскоре с трудностями (малопригодные к возделыванию земли, отсутствие обеспечения), они мало-помалу оставили земли и вернулись в город, а часть переселилась в ассирийское село Урмия , около Армавира. Это село в тридцатые годы притягивало многих переселенцев из городов, и "Хаядта" из Москвы способствовала такому переселению, помогая образованному в селе колхозу (им. Микояна) различными средствами и материалами. Урмийский сельсовет некоторое время даже носил имя председателя "Хаядты" Самсона Пираева . К началу Великой Отечественной войны (1941) в Урмии проживало около 700 ассирийцев". Но эта Урмия - лишь память о той, что осталась в Северном Иране. В 1920-е годы Зервандов продолжал чистить обувь и числился в артели "Трудассириец" в Ленинграде. История артели сама по себе примечательна и заслуживает отдельной книги. В Ленинграде было два ассирийских общества. Одно называлось "Хаядта" . И век его оборвался в 1937-м, когда зачищали все не вполне понятные власти объединения, ориентируясь не на вред, а на соответствие Большому Стилю. А вот артель "Трудассириец" прожила долго, почти до наших дней. Из тысячи её членов многие всё же погибли, однако память о ней свежа. Да и "Хаядта" возрождена. Только командира батареи Зервандова не воскресить. Но от него осталась история, которую Шкловский переписал, исправив падежи и расставив запятые. Центральный момент в ней - смерть ассирийского патриарха. "Всё это не я рассказываю, а Лазарь - чистильщик с угла Караванной, командир конной батареи и член армейского комитета, а по убеждениям большевик.

"Отправился из Урмии в Дильман ассирийский патриарх. Сопровождали его инструктора. Прибыли в город Дильман 18 февраля. Расстояние от Урмии до Дильмана 83 версты. Дильманские персы уже знали, что урмийские персы и курды разбиты. Патриарх был вызван на совещание с Синко в город Кенишер . Было решено, что Синко - будто бы - заключает мир с ассирийцами. На это совещание и приехали Мар-Шимун , брат патриарха Ага-Давид и 250 выборных ассирийцев под командой полковника Кондратьева . Во время совещания курды заняли все крыши и удобные места. Выходит Ага-Давид и говорит: "Не стоит с этой собакой беседовать", - он взял двух ассирийцев и уехал, а остальная кавалерия вся стоит и ожидает Мар-Шимуна. Минут через двадцать вышел патриарх, и полковник Кондратьев скомандовал: "На коня!" Не успели сесть, вдруг с крыш раздался звук и залп, как звонок. Стоявшие ассирийцы смешались: кто на коне, кто под конём, а кто совсем остался. Бросились бежать. На месте был убит поручик Зайцев, и инструктор Сагул Матвеев , и Скобин Тумазов . Остальные бежали по улицам.

А сам патриарх бежит по грязи, и кровь по спине его течёт. Обогнали его Зига Левкоев, Никодим Левкоев, Сливо Исаев, Лазарь Зервандов, Иван Джибаев, Яков Абрамов, князь Лазарев. Не успели схватить патриарха, попала вторая пуля ему в лоб, и упал он на траву. А курды всё залпом и залпом по бегущим. У края города остались только: без коней Зига Левкоев, раненный в левую ногу, Лазарь Зервандов, раненный в голову и левую руку, Сливо Исаев - ранен в левый бок. Бедные товарищи вырвались побитые и раненые, а патриарх Мар-Шимун так и остался в грязи". Вот как писал Лазарь Зервандов, и ещё он писал о том, что тавризский губернатор пообещал курдам и персам отвесить золота за голову патриарха, и отвесить ни много ни мало в двадцать раз больше. Поэтому курды и персы искали тело, но не узнали патриарха среди мёртвых. И к вечеру ассирийцы отбили его. Литературовед Александр Галушкин говорит, что Шкловский рассказывает эту историю несколько раз, подобно тому, как рассказывают о событиях в Библии. Это ключ - как раз в этом сила многих текстов Шкловского: он всё время возвращается к событию. Оттого история предательства доверившихся и убийства патриарха рассказывается несколько раз. А уже на словах он рассказывал другое. Тогда Зервандов с товарищем пришёл пить чай к Шкловскому на какое-то собрание ОПОЯЗа. И вот Зервандов рассказал, как не узнал на базаре своего сына. Был он как-то в городе, что назывался тогда Эривань. Потерял родных, живших в другом месте, и решил ехать в Америку. Но для этого в дорогу нужно было купить еды - и он пошёл на базар за колбасой. Там он встретил мальчика, который чем-то привлёк его внимание. Долго смотрел он на мальчика, но мальчик говорил, что отца его зовут Семёном. Это происходило потому, что мальчик за годы войны привык считать отцом брата Зервандова - Семёна . Но его мать, бывшая неподалёку, всё же узнала бывшего командира конной батареи Зервандова, и к ним прибежал брат Семён. А третий брат пригнал фаэтон. Шкловский не называет имени третьего брата, но тоскливое чувство подсказывает мне, что этим братом мог быть Иосиф Иванович. Этот человек, Иосиф Зервандов , тоже потом чистил обувь на ленинградских улицах и был зачем-то расстрелян , причём в один год с Лазарем Зервандовым [ 28 ]. А пока все они живы и Шкловский стоит перед чистильщиком сапог. Человек со щётками в руках только что был очевидцем и участником истории Востока. Он и сам творил её, а теперь сидит перед Шкловским, как король великого гуталинового царства. История прервалась на время, и Лазарь Зервандов работает сапожными щётками на углу Невского и Караванной. А другой ассириец, тяжело раненный, когда убивали патриарха, тоже уцелел и торгует теперь гуталином неподалёку, на углу Невского и Морской против Дома искусств.

Ссылки: