Шатуновская: на корабле на Колыму

На Колыму Ольга Григорьевна плыла на пароходе Дальстроя . На нем всегда везли заключенных на Колыму. Возили не через Татарский пролив, пролив слишком мелок, а через Лаперузов, мимо Японии. Там однажды один корабль затонул, и все заключенные погибли . К счастью, на этот раз корабль прошел, но шторм был страшный. Из-за шторма плыли не десять дней, а две недели. Шторм был самый большой, как казалось, во всяком случае, Ольге Григорьевне. Но она не очень разбиралась в этих баллах и говорила - не то 10, не то 12 баллов.

"Все в трюмах валяются, рвут, под себя ходят, сюда же пайки бросают. Многие умерли, и мертвые через живых перекатываются, рвота, блевотина, моча, запах такой стоит. Когда пришли, чтобы в гальюн вести, я одна вышла, больше никто не поднялся.

- Что, больше никто не хочет?

- Вы же видите, у них нет сил подняться. Вы бы мертвых хоть от живых отделили.

- А, все вы мертвые будете. Вас для этого везут.

Я вышла из гальюна, а конвойных нет - то ли забыли, то ли не стали из-за меня одной ждать. А на палубе драги везли, для промывки, для золотых приисков, огромные, брезентом покрыты. Я туда за брезент спряталась от ветра и там до вечера стояла. Холодно и страшно, но все равно лучше, чем в трюме среди блевотины. А страшно! Я никогда такого не видела: шторм, волны, как горы, пароход идет поперек волны. Если он потеряет рулевое управление и встанет вдоль - все! Волна на него обрушится, и он пойдет ко дну. Он то идет наверх - на волну, то вниз. Когда наверх - еще ничего, - все далеко видно, а когда вниз - оказываешься как в пропасти, зеленые стены прямо надо мной, сейчас сверху обрушатся. Перед ночью ушла в трюм - страшно! Бросает, швыряет. Надо же держаться все время, иначе оторвет, и полетишь за борт. Потом, когда шторм кончился, пришли, мертвецов описали - на каждого дело ведь едет, и за борт бросили" (с. 176-177).

Ссылки: