Шатуновская во Внутренней тюрьме и Бутырке

-"После окончания следствия приводят в общую камеру... Трехэтажные нары. 120 человек, десятиведерная параша. Я еще молодая, гибкая была, мне хотелось размяться. Я стала на нарах делать что-нибудь - ноги за голову закину или голову между ног. Маруся Давидович говорит: "Не делай этого, они тебя осуждают, говорят, трех детей оставила, а сама это выделывает" (с. 170).

"Потом нас перевели в Бутырскую тюрьму . И там камера без стола. Нам хлеб на пол покидали и бадью с баландой поставили. Дежурные подошли к дверям и говорят в глазок:

- Возьмите вашу еду.

- Мы - не собаки с пола есть.

- А у нас стола нет.

- Ну и не надо. Совсем есть не будем. Но что это, это же голодовка. Это они не могут, посовещались.

- "Выходите все на прогулку!" Погуляли где-то по заднему двору минут пятнадцать, привели в другую камеру со столом, на нем еду поставили. А еще разрешали здесь, когда в баню идешь, что-нибудь покупать в счет тех денег, что они отобрали. Кто-то из женщин купил желтую майку, ее распустили, стали вязать. Она раздала кому что - кому спинку, кому воротник, кому рукава. Что ни делать, лишь бы делать. Все рады. А я научилась крючки из спичек делать..." (с. 171).

"Потом дают приговор особого совещания: 8 лет исправительно- трудовых лагерей за контрреволюционную троцкистскую деятельность.

- "Подписывайте". Я перевернула листок.

- "Вы что? Вы что делаете?"

- "Ничего. Я хочу номер дела посмотреть".

Тогда еще такие иллюзии были, что буду жаловаться, писать, номер дела нужно.

- "Нельзя этого".

Вырвал у меня бумагу, перевернул:

- "Подписывайте!" Но я успела все же углядеть, что на обороте зелеными чернилами "колы" было написано. Значит, Колыма" (с. 172).

"В Бутырке, когда подписали приговор и стали готовить нас к отправке, один раз привели на ночь в камеру, а на столе лежали книги, и одна была "Отцы и дети". Я ее очень любила. Я ее схватила, забралась за выступ стены и всю ночь читала. И словно луч солнечный засветился среди мрака. Пока я жива, мой внутренний мир существует, никто не может его отобрать. И книги есть, значит, еще можно жить" (с. 173).

Ссылки: