Воспоминания Шатуновской О.Г.: Как я ушла из дома

В Баку еще не было советской власти, но мы с Марусей Крамаренко были в дружине. Нам сказали, что если будут выстрелы, значит, началось, выходите. Мы пришли к нам домой ночевать и вдруг слышим, началась стрельба. Мы хотели идти, а отец - он был против того, что мы с большевиками связались, бандиты какие-то - никуда! запер нас на замок, два амбарных замка повесил. Я думаю, как же так, нам же доверили, на нас надеются, а мы тут сидим.

Я представлялась себе великой деятельницей, а ума было не больше, чем сейчас у Антоши - шестнадцать лет!

И вот я все думаю и думаю - как быть, как выйти? - и к утру придумала, что можно выйти по другой лестнице, надо только вылезти на карниз с галереи. А чтобы пройти по карнизу надо, чтобы было за что держаться, выставить стекла, так и сделала.

Пошла на галерею, подушкой выставила три-четыре стекла, так что они не звякнули, вылезла и по узкому карнизу пробралась на лестницу, Маруся за мной. Мы - к воротам, а ключ от ворот у меня был. На улице пальба, а у ворот с этой стороны стоит хозяин и смотрит в щелку на улицу, что там происходит. Мы сразу, раз, к воротам! Я ключом отперла замок, он не успел нас остановить. Опомнился, кричит: - Стойте, куда вы в одних чулках? А мы бегом, не на Николаевскую, а в обратную сторону, и убежали. Он сразу пошел, разбудил отца, вот, дескать... что они убежали, Оля с подругой в одних чулках убежали.

Отец так рассердился, он так кричал, мне потом сказали, он меня проклял - нет у меня больше дочери! Мне сказали, что он меня проклял, и я больше домой не пошла. Уже потом, когда мама с Таней надумали уезжать, мама нашла меня через Зину-портниху, потому что мы сразу к ней пришли, а потом стали жить в редакции, и Зина знала где. Мама пришла, принесла мне туфли и Танин черный костюмчик. Уговаривала меня ехать с ними, но я отказалась - нет, мама, я никуда не поеду. И тогда я подумала, что мама все-таки меня любит, вот туфли принесла и костюмчик.

[ Джана : Оля начала свой рассказ с того, что они - отец с матерью, всегда любили Таню, а ее не любили. Может быть, в том числе и поэтому она связалась с большевиками и ушла из дому? Кто разберется в сложном хитросплетении причин и следствий, что из-за чего происходит? Потом разговор зашел про Инночку.]

И когда мама Инну растила, я говорила ей: - Мама, кого ты растишь, ты же вырастишь чудовище! А мама отвечала одно и то же: - Она сиротка, я обещала Танечке вырастить ее.

- Мама, - говорила я, - ты же с нами так не занималась. А чем же она занималась? Так, всем - нарядами, домом, приятельницами. Ну Таней еще больше, потому что Таня была такая - лизунья я ее называла, подлиза. Я Таню дразнила. Спустит Таня ноги с кровати, я говорю - сейчас же вставай. Возьмет она чулки, я говорю - сейчас же одевай чулки. Только пойдет умываться - сейчас же иди умываться. Она злится.

Зачем же ты так делала?

Так вот нравилось. Пойдет к маме, ластится, ласкается. А я нет, не нужна и не надо, не пойду. Хочется, чтобы мама заметила, приласкала, но сама не пойду.

Ну а отец?

Он все был в командировках.

Ну он вам привозил что-нибудь из командировок? Ну привозил иногда. Помню, Тане привез платье.

Только Тане? Почему?

Не знаю.

Может быть, потому что Таня старшая? Может быть. Я всегда знала, что мама Таню любит, а меня нет. И вот уж когда она пришла со мной прощаться и принесла туфли, я подумала, что все-таки она и меня любит.

Ссылки: