Воспоминания Шатуновской О.Г.: Заболела сыпным тифом

А у меня еще с азербайджанского фронта была тропическая малярия, которая обычно через день била меня на заходе солнца. Несколько недель я продолжала ночевать в этих сыпнотифозных бараках, а днем поддерживала связь. То ходила на церковное подворье грузинской церкви, то на церковное подворье армянской церкви, то в бежецкий лагерь.

Во Владикавказе остались также два члена краевого комитета Мравян и Касьян, и я поддерживала с ними связь. Касьян прятался в армянской имущей семье, и у нас с ним был такой знак - я смотрела на окно второго этажа, если на окне ничего не стояло, то я поднималась. Если же будет стоять ваза с сухим ковылем, то нельзя идти.

Так прошло некоторое время, и уже были изготовлены паспорта, и с помощью связей, знакомств и денег куплены пропуска - а их было чуть не четырнадцать на каждого: от коменданта, от контрразведки и так далее - для выезда в Грузию. Сурену Агамирову был сделан паспорт на купца Ивана Джапаридзе, и я была вписана в его паспорт как жена Мария Александровна Джапаридзе.

И вот когда все уже было готово и осталось только договориться на молоканской слободке с фургонщиками, я в одно утро не смогла подняться - находясь в этих сыпнотифозных бараках, я тоже заболела тифом. Чувствую, температура сорок, идти не могу, свалилась в чуланчике.

Я уже несколько дней болела, но думала, что это малярия и пересиливала себя. Когда я поняла, что это не тропическая малярия, а сыпной тиф, что все это предприятие, наше бегство из Владикавказа, разрушится, и все мои девять товарищей останутся здесь... Когда я проходила мимо здания Владикавказского совета, то всегда видела виселицы, и кругом висели пойманные большевики, и я с ужасом думала о том, что если наш побег не удастся, то такая участь может ожидать и моих товарищей.

Меня перенесли на койку. И я то приду в сознание, то нет. И думаю - как же, теперь из-за меня все сорвется, весь их уход?! И когда была в сознании, попросила карандаш, бумагу и написала им письмо. Я заклинала их, чтобы они из-за меня ни в коем случае не откладывали побега, так как все готово, все документы собраны, только я не успела им нанять фургон.

А обо мне чтоб не беспокоились, так как если их не будет, то по выздоровлении мне легче будет выбраться, чем имея их всех, девять человек, на руках. Это письмо я спрятала у себя на груди, ожидая, что так как я не приду ни к кому, то кто-то из них придет ко мне.

И действительно через день или два встревоженный отсутствием всегдашней связи Георгий Стуруа переоделся, замаскировался и разыскал меня в сыпнотифозных бараках. Я время от времени сознание теряла, но когда пришел Георгий, очнулась. Очень обрадовалась и сразу отдала ему письмо. Георгий очень удивился, что за письмо, и когда прочитал его, то даже заплакал.

Ссылки: