Воспоминания Шатуновской О.Г. Пароход "Дальстрой"

Пароход "Дальстрой", на нем всегда заключенных на Колыму возили. В войну один взорвался на минах. Не знаю, может кто из команды на шлюпках спасся, а так все погибли. Он же идет не через Татарский пролив, там слишком мелко, а через Лаперузов, мимо Японии. Южная часть Сахалина - японская, и когда пароход там идет, никого даже на палубу не выпускают, чтобы в воду ледяную не прыгнули или знака кому не дали. Ну вот японцы в войну и заминировали пролив.

Из-за шторма мы плыли не десять дней, а две недели. Шторм был не то десять, не то двенадцать баллов - двенадцать это самое большое по шкале.

Все в трюмах валяются, рвут, под себя ходят, сюда же пайки бросают, многие умерли, и мертвые через живых перекатываются, рвота, блевотина, моча, запах такой стоит.

Когда пришли, чтобы в гальюн вести, я одна вышла, больше никто не поднялся.

- Что? Больше никто не хочет?

- Вы же видите, у них нет сил подняться. Вы бы мертвых хоть от живых отделили.

- А! Все вы мертвые будете, вас для этого везут, Я вышла из гальюна, а конвойных нет, то ли забыли, то ли не стали из-за меня одной ждать. А на палубе драги везли, для промывки, для золотых приисков, огромные, брезентом покрыты. Я туда за брезент спряталась от ветра и там до вечера стояла - холодно и страшно, но все равно лучше, чем в трюме, среди блевотины.

А страшно! я никогда такого не видела. Шторм, волны как горы. Пароход идет поперек волны, если он потеряет рулевое управление и встанет вдоль - все! волна на него обрушится, и он пойдет ко дну.

Он то идет наверх на волну, то вниз. Когда наверх, еще ничего - все далеко видно. А когда вниз, оказываешься как в пропасти, зеленые стены прямо надо мной, сейчас сверху обрушатся. Перед ночью ушла в трюм - страшно! Бросает, швыряет, надо же держаться все время, иначе оторвет и полетишь за борт. Потом когда шторм кончился, пришли, мертвецов описали - на каждого дело ведь едет, и за борт сбросили.

Ссылки: