Щелкин К.И.: война

С 7 июля 1941 года по 6 января 1942 года в научной работе отца наступил перерыв. Он, имея бронь, добился после двух отказов отправки на фронт вместе с другими ленинградскими коммунистами. Мне было 8 лет, и я уже хорошо помню события тех дней. После того как по радио объявили о начале войны, меня отправили гулять. Во дворе была знакомая девочка Марина Кондратьева , в будущем прима-балерина Большого Театра. Мы с ней скакали на одной ножке и пели во весь голос: "Нам фашисты нипочем, мы фашистов кирпичом!" По городу объявили, что ленинградские дети будут организованно эвакуироваться одни, без родителей. Надо только на одежду пришить бирки с именем и фамилией. Помню, как мать и бабушка пришивали эти бирки и плакали. Потом бабушка решила, что мы втроем едем в Сонково (это узловая станция между Москвой и Ленинградом, где она тогда работала в школе учительницей). Такое решение оказалось верным, поскольку потом выяснилось, что почти никого из эвакуированных из Ленинграда таким образом детей не нашли. В Сонково я пас козла с шестью козами, принадлежащих хозяйке, у которой мы жили. Мать говорила, что полгода она не могла отмыть меня от запаха козла. Там я часто наблюдал, как немецкие летчики на бреющем полете охотились за военнослужащими, одетыми в форму. Хорошо были видны смеющиеся лица пилотов. Из Сонково мы чудом уехали в теплушке последним эшелоном перед приходом немцев. Осели у сестры отца Ирины Ивановны , в деревне под Вологдой , куда она была эвакуирована. Мать и бабушка работали учительницами, я пошел в первый класс. Из еды были только хлеб по карточкам и картофельные очистки. Мы все приехали в деревню осенью, и никаких запасов овощей с огорода у нас не было. Купить вообще ничего было нельзя. Крестьяне говорили: "Продать не продам, а подать подам". Подавали картофельные очистки. Мать каждый день ходила с ведром по дворам и благодарила. Из очисток пекли оладьи. Особенно мне запомнился один способ добычи еды: старшие деревенские ребята уговорили меня, как самого маленького, лазать ночью в конюшню через маленькое окошко за жмыхом. Ночью меня подсаживали к окну, и я в полной темноте спускался в стойло. Лошадь начинала бить копытами в разные стороны, куда именно - я не видел. Я ползал по полу под копытами лошади, наощупь находил куски жмыха и совал их за пазуху. Когда набирал на всю компанию, вылезал. Целую неделю после этого мы с наслаждением сосали жмых. И сейчас, через 60 лет после этого, ясно помню, как было страшно. Но голод сильнее страха. Так жила семья, но отцу в это время было несравненно трудней. В середине июля коммунистический батальон добровольцев Ленинграда влился в 64 стрелковую дивизию, входившую в группу генерала К. К. Рокоссовского .

Группа была создана для противодействия немецким войскам, захватившим 16 июля Смоленск и рвавшимся к Москве. Отец получил назначение во взвод разведки начальника артиллерии дивизии. Отец впервые вступает в бой под Смоленском. А Смоленская губерния - родина его деда по отцу, крепостного крестьянина Ефима Щелкина . В августе 64 дивизия сражается в составе армии, которой командовал генерал И. С. Конев , а в сентябре занимает оборону под Курском. А Курская губерния - родина деда по матери крепостного крестьянина Алексея Жикулина , награжденного двумя Георгиевскими крестами за войну с Турцией . Судьба дает отцу шанс лично сражаться за малые родины предков. Кстати, Курск, а затем Москву, отец защищал уже гвардейцем. В сентябре 64 стрелковая дивизия была переименована в 7 гвардейскую . Далее см. Щелкин К.И.: в битве за Москву