Учредительный съезд объединения "Апрель": антисемитская провокация

Дело было на заре нашей так называемой перестройки . Союз (я имею в виду не Советский Союз, к которому, впрочем, это тоже относится, а Союз писателей ) еще существовал как единое целое: до распада его на несколько противоборствующих оставалось еще целых три года. Чтобы ускорить этот неизбежный процесс, внутри Союза было создано объединение "Апрель", куда вошли все писатели демократического направления. Объединение это росло и крепло, вбирая в свои ряды все новых и новых членов. И вот в один прекрасный день "апрелевцы" собрались в Большом зале ЦДЛ для своего учредительного съезда. (Может быть, это называлось как-то иначе, не помню, но для моего рассказа это никакого значения не имеет.) Зал, вмещающий не менее шестисот человек, был полон. Но не только за счет "наших". Войдя в зал и бегло окинув его взглядом, я сразу увидал, что в нем слишком много чужих. Не просто незнакомых (давно уже перестав быть завсегдатаем нашего писательского клуба, я не мог претендовать на то, что всех членов "Апреля" знаю в лицо), а вот именно чужих. Совсем другие какие-то лица. Как мы любили говорить в иные, более ранние времена - из другого профсоюза. Я сел в одном из задних рядов. На сцене появились "учредители" и объявили собрание открытым. И тут - сперва сзади меня, на балконе, а потом и во всем зале - возник какой-то невнятный шум. Рядом со мной какой-то убогий остряк произнес классическую фразу:

- Что за шум, а драки нет? И тут, как сказано в знаменитом рассказе Зощенко, сразу же подтвердилась драка. В зале мгновенно были развернуты плакаты и транспаранты с антисемитскими лозунгами, и зал забурлил, взорвался. Командовал всей этой заварухой плотный, коротконогий брюнет, оравший с балкона в мегафон:

- Вон отсюда! Убирайтесь в свой Израиль! Здесь мы хозяева, а не вы! Сегодня мы пришли с плакатами, а завтра придем с автоматами! Я вскочил со своего места и кинулся к центру зала. Там драка была уже в полном разгаре. У какой-то пожилой женщины вырвали из рук фотоаппарат и двинули ее этим фотоаппаратом по лицу. С Анатолия Курчаткина, несмотря на его вполне русопятскую внешность, сбили очки и рассадили ему скулу. Были, как это выяснилось потом, и другие пострадавшие. Драчунов и активных скандалистов, как я определил на глазок, было человек двадцать. Во всяком случае, не больше тридцати. А чужаков - по меньшей мере треть зала. Большинство из них в заварухе не участвовали: стояли, наблюдали. Рядом со мной оказались двое таких наблюдателей: худощавый парень лет тридцати и примерно такого же возраста женщина. Женщина была хоть и молодая, но какая-то безликая. Если бы я отвернулся на минуту и на ее месте оказалась другая, я бы, наверное, этой подмены даже не заметил. Единственной запомнившейся мне деталью ее внешности был красовавшийся на ее груди значок с изображением Георгия Победоносца . Приглядевшись, такой же значок я увидал и в лацкане пиджака ее спутника.

- Ну что? Нравится? спросил я у парня.

- Это не мы,- быстро ответил он.- Мы в этом не участвуем.

- А зачем вообще вы здесь? Кто вас сюда звал? У нас тут свое, профессиональное собрание. Закрытое, можно сказать. Зачем вы сюда пришли? Я явно нарывался на скандал. Но ввязываться в ссору парень не пожелал. Он сдержанно, спокойно, я бы даже сказал, подчеркнуто спокойно мне ответил:

- В Ленинградской писательской организации четыреста членов. Две трети из них - евреи. Нас это беспокоит. Я уже совсем было изготовился вступить в полемику. Сказать, что цифры эти - наверняка лживые. Поинтересоваться, кто сообщил им такую невероятную чушь. Но тут мне, как видно, вспомнился замечательный ответ Веры Федоровны Пановой на реплику Сережи Довлатова, и сказал я совсем другое.

- Лучше бы вас беспокоило,- сказал я,- какой у них там, в Ленинграде, из четырехсот членов Союза писателей процент талантливых, а какой - бездарных. Уж не знаю, то ли этот мой неожиданный аргумент произвел на них такое сильное впечатление, то ли по каким-то другим причинам не захотели они ввязываться в спор, но на этом наша дискуссия закончилась, и они растворились в толпе. А я вдруг вспомнил, что сравнительно недавно и сам был прикосновенен к этой уродливой статистике. Не то чтобы я считал такой подход справедливым или хотя бы просто нормальным, но - во всяком случае - не лишенным некоторых оснований.

Ссылки: