 |
ИЗ ПРОТОКОЛА БЕСЕДЫ М.М. ЗОЩЕНКО С СОТРУДНИКОМ ЛЕНИНГРАДСКОГО УПРАВЛЕНИЯ НКГБ СССР
20 июля 1944 г.
Во время беседы с М.М. Зощенко 20.VII с. г. ему был поставлен ряд вопросов, ответ на которые дает представление о его настроениях и взглядах.
1. Каковы были причины первого выступления против вашей повести "Перед восходом солнца"?
Ответ: "Мне было ясно дано понять, что дело здесь не только в повести. Имела место попытка "повалить" меня вообще, как писателя".
2. Кто был заинтересован в этом? Ваши литературные враги?
Ответ: "Нет, тут речь могла идти о соответствующих настроениях "вверху". Дело в том, что многие мои произведения перепечатывались за границей. Зачастую эти перепечатки были недобросовестными. Под рассказами, написанными давно, ставились новые даты. Это было недобросовестно со стороны "перепечатчиков", но бороться с этим я не мог. А так как сейчас русского человека описывают иначе, чем описан он в моих рассказах, то это и вызвало желание "повалить" меня, так как вся моя писательская работа, а не только повесть "Перед восходом солнца", была осуждена "вверху". Потом в отношениях ко мне был поворот".
3. Как вы относитесь к статье Еголина, напечатанной в "Большевике"?
Ответ: "Считаю ее нечестной, т. к. Еголин в отношении моей повести - до критических выступлений печати - держался другого взгляда. Юнович ред[актор] "Октября" может подтвердить это. Еголин одобрял повесть. Но когда ее начали ругать, Еголин струсил. Он боялся, что я "выдам" его, рассказав о его мнении на заседании президиума Союза писателей, где меня ругали. Видя, что я в своей речи не "выдал" его, Еголин подошел ко мне после заседания и тихо сказал: "повесть хорошая".
4. Говорили ли вы кому-нибудь впоследствии о поведении Еголина?
Ответ: "Говорил Поликарпову".
5. Как отнесся к вашим словам Поликарпов?
Ответ: "Он необычайно заинтересовался моими словами, сказал, что у него есть и другие материалы, подтверждающие мои слова и свидетельствующие о том, что некоторые партийные руководящие работники проводят неправильную линию. Поликарпов потребовал, чтобы я написал об этом, подал заявление о поведении Еголина".
6. Зачем он потребовал от вас письменного заявления?
Ответ: "Он сказал, что перешлет его Щербакову".
7. Подали ли вы это заявление? Ответ: "Нет, мне стало жаль Еголина".
8. Настаивал ли все-таки Поликарпов на подаче заявления?
Ответ: "Он кричал на меня, требуя подать заявление, но я этого не сделал".
9. Как вы намерены держать себя в отношении Еголина?
Ответ: "Я напишу повесть, в которой расскажу всю историю своей повести "Перед восходом солнца". В этой повести я выведу Еголина - и выведу во всей неприглядности его поведения".
10. Узнает ли он себя в той повести? - Бесспорно узнает, так как я обо всем напишу откровенно?.
11. Были ли еще примеры такой двурушнической оценки вашего произведения?
- "Были. В частности, могу назвать Шкловского - Булгарина нашей литературы - до "разгрома" повести он ее хвалил, а потом на заседании президиума союза ругал. Я его обличил во лжи, тут же на заседании".
12. Как оценивает вашу повесть Тихонов?
- "Он хвалил ее. Потом на заседании президиума объяснил мне, что повесть "приказано" ругать, и ругал, но ругал не очень зло. Потом, когда стенограмма была напечатана в "Большевике", я удивился, увидев, что Тихонов меня так жестоко критикует. Я стал спрашивать его, чем вызвана эта "перемена фронта" - Тихонов стал "извиняться", сбивчиво объяснил, что от него "потребовали" усиления критики, "приказали" жестоко критиковать, - и он был вынужден критиковать, исполняя приказ, хотя с ним и не согласен".
13. Как вы расцениваете снятие ваших рассказов в "Ленинграде"?
- "Объясняется все тем, что в Ленинграде все делают с оглядкой на Москву, в данном случае на статью Еголина, не зная истинного отношения Москвы ко мне".
14. А какое к вам теперь отношение в Москве?
- "Хорошее. Об этом я сужу на основании слов Тихонова, когда я его видел в Москве, Тихонов сказал, что я уже "вышел из штопора". Потом, в последний свой приезд, он снова сказал мне, что статья Еголина - пустяки, и отношение ко мне, независимо от этой статьи - наилучшее".
15. Речь шла об отношении писателей или об официальном отношении?
- "Тихонов намекал на отношение "верхов".
16. Есть ли факты, подтверждающие слова Тихонова?
- "Да, есть. В последнее время ко мне обратились "Известия" с просьбой регулярно давать острый сатирический фельетон в моем старом плане. Ясно, что это согласовано с ЦК - иначе были бы необъяснимы ежедневные звонки с просьбой скорее дать фельетоны".
17. Какой материал вы им собираетесь дать?
- "Очень острый, в моей старой сатирической манере, бичующей наши недостатки. Один из этих фельетонов - острый рассказ о начинающем писателе и плохом редакторе, портящем произведение, - стало быть, - об искусстве и его задачах.
В рассказе этого начинающего писателя рассказывается о том, как погиб пароход, а редактор, боясь того, чтобы было сказано о гибели у нас парохода, правит рукопись и делает рассказ бессмысленным, заменяя повествование о гибели парохода рассказом о гибели лодки".
18. Пропустят ли такой фельетон?
- "В Ленинграде его не пропустили бы, так как не знают еще новых установок, проводящихся в Москве: зло бичевать наши недостатки".
19. Как вы оцениваете общее состояние нашей литературы?
- "Я считаю, что литература советская сейчас представляет жалкое зрелище. В литературе господствует шаблон, все пишется по шаблону. Поэтому плохо и скучно пишут даже способные писатели".
20. Как вы расцениваете партийное руководство литературой?
- "Руководить промышленностью и железнодорожным транспортом легче, чем искусством. Нет зачастую у руководителей глубокого понимания задач искусства".
21. Как вы думаете о судьбе писателей в революционные годы?
- "Поэты оказались менее стойкими, чем прозаики, среди поэтов много трагических смертей: Маяковский, Есенин, Цветаева - покончили самоубийством; Клюев, Мандельштам - умерли в ссылке, трагически погибли Хлебников, Блок (он выливал лекарство во время предсмертной болезни, так как ему не хотелось жить); из молодых - Корнилов, Васильев и др. тоже кончили трагически - не "сжились" с временем.
25. Как вы думаете о своей дальнейшей жизни?
- "Мне нужно переждать. Вскоре после войны литературная обстановка изменится, и все препятствия, поставленные мне, падут. Тогда я буду снова печататься. Пока же я ни в чем не изменюсь, буду стоять на своих позициях. Тем более потому, что читатель меня знает и любит. Недавно я выступал на одном военном вечере, вместе с Прокофьевым и Мирошниченко. Меня встретили овацией, оглушительной овацией.
Кроме того, следует учесть, что ругали не одного меня. Меня успокаивали, например, Леонов , Д. Бедный . Леонов говорил:
"Все пройдет. Вот не печатали же меня 2 года, потом - сразу были прорваны шлюзы".
Бедный говорил: "Меня 4 года не печатали, потом все изменилось. Только вот жалко, что библиотеку мне пришлось распродать!".
Что ж, только трудно будет с деньгами. Да у меня, впрочем, всегда было с ними трудно, тиражи у меня всегда ограничивали. [?]"
27. Считаете ли вы, что вами все было сделано для того, чтобы отстоять свою повесть "Перед восходом солнца"?
- "Я сделал все, но мне "не повезло". Мы с академиком Сперанским написали письмо товарищу Сталину, но это письмо было направлено в те дни, когда товарищ Сталин уезжал в Тегеран, и попало в руки к заменявшему товарища Сталина Щербакову. А Щербаков, понятно, распорядился иначе, чем распорядился бы товарищ Сталин". [?]
29. Как вы расцениваете общую политическую обстановку сегодня?
- "Вести с фронтов радуют. Заявление немецкого генерала Гоффмейстера показывает, что гибель Германии близка. Сталин все видел гениально. Потрясает его уверенность в самую трудную пору, в то время, когда почти все советские люди думали, что крах неизбежен, что гибель государства близка".
30. Предполагаете ли вы, что после войны изменится политическая обстановка в литературе?
- "Да. Литературе будет предложено злей и беспощадней писать о наших недостатках".
Ссылки: