"А ЧТО ДЕЛАЕТ МОНАХИНЯ?" (Сталин и Ахматова)

Эту свою реплику Сталин будто бы повторял не однажды. Так, во всяком случае, полагала сама Анна Андреевна:

Я в ту зиму писала работу о "Каменном госте". А Сталин, по слухам, время от времени спрашивал: "А что делает монахиня?"

(Записные книжки Анны Ахматовой. М. 1996. Стр. 265)

Я уже упоминал о версии, согласно которой впервые он произнес эту реплику на том приеме писателей-орденоносцев, с которого начался ее короткий триумф 40-го года. Был слух, что в этой же форме он интересовался судьбой Ахматовой и в военные годы.

Но, скорее всего, эта реплика вождя, если она действительно была им произнесена, впервые прозвучала уже после знаменитого постановления ЦК сорок шестого года и доклада Жданова, в котором как раз и прозвучало это, если верить легенде, вошедшее потом в лексикон вождя слово - "монахиня":

Тематика Ахматовой насквозь индивидуалистическая. До убожества ограничен диапазон ее поэзии - поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и моленной. Основное у нее - это любовно-эротические мотивы, переплетенные с мотивами грусти, тоски, смерти, мистики, обреченности. Чувство обреченности - чувство, понятное для общественного сознания вымирающей группы, - мрачные тона предсмертной безнадежности, мистических переживаний пополам с эротикой". Не то монахиня, не то блудница, а вернее блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой.

(А. Жданов. Доклад о журналах "Звезда" и "Ленинград". Сокращенная и обобщенная стенограмма докладов А.А. Жданова на собрании партийного актива и на собрании писателей в Ленинграде)

"Не то монахиня, не то блудница!" Хамство, конечно! Но тут надо сказать, что формула эта, в контексте ждановского доклада звучащая оскорбительно, впервые прозвучала гораздо раньше, и произнесена она была не партийным функционером и не рапповцем каким-нибудь, а литературоведом совсем другого разбора:

"начинает складываться парадоксальный своей двойственностью (вернее - оксюморонностью) образ героини - не то "блудницы" с бурными страстями, не то нищей монахини, которая может вымолить у бога прощение.

( Б. Эйхенбаум . Анна Ахматова. Опыт анализа. Пб. 1923. В кн.: Б. Эйхенбаум. О поэзии. Л. 1969. Стр. 136)

Из работы Б.М. Эйхенбаума эта формула попала в "Литературную энциклопедию":

"глубочайшее чувство обреченности - сумеречные тона предсмертной безнадежности. Эти настроения сочетаются с мистическими переживаниями, также характерными для классов нисходящих, создавая противоречивый образ А. героини "не то монахини, не то блудницы" (Б. Эйхенбаум).

(Литературная энциклопедия. Том первый. М. 1930. Стр. 281)

Именно здесь, в статейке "Литературной энциклопедии" корректная реплика Б. Эйхенбаума обрела ту форму, в какой потом она прозвучала в докладе Жданова. В слове "блудница" там впервые исчезли кавычки. Но там все-таки оно отнесено не к Ахматовой, а к ее героине. Ну, а Жданов сделал уже следующий шаг, отнеся его к самой Анне Андреевне. ("Такова Ахматова с ее маленькой, узкой личной жизнью". и т.д.)

Да, эту старую эйхенбаумовскую формулу Жданов творчески переработал. Но свою ученость он черпал не из первоисточника, а из "Литературной энциклопедии". Впрочем, он тут не виноват. Это, наверно, какой-то нерадивый референт не ходил далеко, собирая материал для доклада секретаря ЦК, и оказал шефу эту сомнительную услугу.

Слово "блудница", отнесенное к уже немолодой женщине, звучало мерзко. Но и Эйхенбаумом, и безвестным автором статейки в "Литературной энциклопедии" оно было, как говорится, не с ветру взято. Впервые, как- никак, произнесла его она сама:

Все мы бражники здесь, блудницы,

Как невесело вместе нам?

Ссылки: