Разведывательное отделение Главного управления Генерального штаба

В разведывательном отделении Главного управления Генерального штаба я быстро освоился со своими обязанностями. Это был военный орган, открыто существующий во всех армиях. Его задача - собирать различные данные, преимущественно секретного характера, о других странах и их вооруженных силах. Разведывательные материалы, получаемые из военной литературы соседних стран или от официальных военных агентов (атташе), обычно служат основой для дальнейшего уточнения и дополнения путем агентурной разведки . Эта разведка, конечно, активизируется в периоды, предшествующие возникновению войн. Объем задач разведки определяется характером самих войн. Предметами ее служат все ресурсы страны, составляющие, так сказать, военный потенциал последней, и в первую голову величина армии и ее моральный дух, ее обученность, боеготовность, планы войны, технические средства борьбы, производственно- технические условия, экономические возможности, национальные особенности и интересы составных частей государства и т.д. и т.п.

Ясно, что разведка почти всегда неразрывно связана с контрразведкой, то есть с самыми разнообразными мерами борьбы против иностранной разведки, вплоть до применения провокационных методов, доставки фальшиво фабрикуемых документов, стараний проникнуть в состав самих разведывательных органов противника и т.п. Из сказанного выше явствует, каким ответственным и сложным делом является организация разведки и контрразведки для усиления боеспособности армии. Следует откровенно сказать, что бывшее Главное управление Генерального штаба дореволюционной русской армии не сумело ни обеспечить армию перед войной надежным разведывательным аппаратом, ни руководить этим важным делом. В моих глазах эта несостоятельность нашего Генерального штаба была особенно непростительна еще вследствие полного игнорирования им внутреннего положения страны. Во главе нашего разведывательного отделения в период моей работы там (с 1909 года) стоял полковник Николай Августович Монкевиц , вскоре произведенный во внеочередном порядке в генералы. Ранее он служил в штабе Варшавского военного округа. Этот ловкий человек быстро стал правой рукой Данилова , выполняя наиболее ответственные и секретные приказания и поручения. Он сам составлял и собственноручно перепечатывал на машинке все секретные бумаги на имя начальника Генерального штаба, военного министра, министра иностранных дел и пр. Непосредственными помощниками Монкевица по разведывательному делу были я и полковник Оскар Карлович Энкель , сын какого-то важного финского сановника в Гельсингфорсе. Я сильно сомневался в лояльности Оскара Карловича, не скрывавшего, надо отдать ему справедливость, своих симпатий к Финляндии и Швеции, языками которых он хорошо владел. Техническая работа по делопроизводству выполнялась подполковником Марковым . [ 52 ] Любопытна характеристика, данная Маркову А. Толстым в его трилогии "Хождение по мукам": "Марков был из тех людей, дравшихся в мировую войну, которые навсегда отравились ее трупным дыханием. В конце концов он мог бы воевать с кем угодно и за что угодно. В его мозгу помещалось немного готовых формул о боге, царе и отечестве. Для него это были абсолютные истины, большего не требовалось. Он был честолюбив, надменен и резок с подчиненными. В армии его боялись, и многие таили обиды на этого человека, видевшего в людях только шахматные фигуры". Монкевиц , Энкель , Марков и я , мы все сидели в то время в особой, изолированной комнате, непосредственно соприкасавшейся с кабинетом Данилова . А по соседству с нами в маленькой комнатке находился еще один офицер, ведавший вопросами по Китаю и Японии, владевший языками этих стран. Периодически в отделение приезжал морской офицер, капитан Доливо-Добровольский, видимо стоявший во главе соответствующего отделения штаба военно-морского флота. Кроме этого отделения, Монкевицу были подчинены делопроизводства, возглавлявшиеся полковниками Генерального штаба - "старшими делопроизводителями". Они ведали сбором и обработкой всех материалов по изучению армий главнейших стран Европы. Главными были делопроизводства по Германии, Австро-Венгрии и Франции. Все они помещались отдельно от разведывательного отделения. Связь с ними поддерживалась лично Монкевицем. Каждый из делопроизводителей держал связь с соответствующим военным агентом (атташе) за границей, сносясь с ним через Монкевица или частными письмами. Сам Данилов иногда приглашал нас к себе в гости. Он был тяжел с нами в служебных отношениях, но очень приветлив в домашней обстановке. Время от времени Монкевиц считал необходимым для поддержания нужного служебного и товарищеского контакта между офицерами разведывательного отделения и делопроизводств собираться вместе в каком-нибудь ресторане и даже в кабинетах "Аквариума". Иногда участие в наших скромных пирушках принимал и обер- квартирмейстер генерал Миллер . [ 53 ]

Тесную связь мы держали с полковником Романовским, [ 54 ] помощником начальника Главного штаба .

Монкевиц вел тесное знакомство с иностранными военными атташе в Петербурге; через него были знакомы с ними и все мы. Иногда, в меру своих материальных возможностей, мы приглашали их к себе на дом к чаю, обеду или ужину. В летнее время, в дни военных торжеств в Красном Селе, на меня возлагались обязанности сопровождать иностранных атташе, а затем вместе с ними я приглашался к обеду в "высочайшем присутствии". После таких обедов все гости обычно обступали выходившего из-за стола царя, образовывая cercle. [ 55 ] Царь обходил всех и "удостаивал" вопросами, стараясь придать им какое-либо веское значение. Я занимал место в задних рядах и этих вопросов не слышал.

Испытывая определенную потребность в дополнительном заработке, мы, кроме Энкеля, человека, видимо, с хорошими средствами, занимались преподаванием военных наук в военно-учебных заведениях Петербурга и окрестностей. Монкевиц выезжал для этого в офицерскую стрелковую школу, Марков брал руководство практическими занятиями в Академии Генерального штаба, я читал лекции в Павловском пехотном и Николаевском кавалерийском училищах. Отношения между Монкевицем и Энкелем постепенно стали очень близкими. Наоборот, мои отношения с ними делались все более отдаленными. После производства Монкевица в генералы я почувствовал, что не совсем прихожусь ко двору в отделении, и попросил назначить меня в делопроизводство по Австро-Венгрии. Монкевиц охотно на это согласился. С внешней стороны товарищеские отношения между всеми нами остались прежними, мы продолжали даже собираться по вечерам друг у друга. Это длилось вплоть до империалистической войны. В 1914 году Монкевиц был назначен обер-квартирмейстером Главного управления Генерального штаба, а во время войны - начальником штаба 7-й армии на Румынском фронте. Вскоре после Октябрьской революция Монкевиц застрелился. Энкель , по-видимому, благополучно ретировался в свою Финляндию . Из личного состава, подчиненного Монкевицу, не могу не помянуть добрым словом привлекательного своим прямым, благородным характером полковника Владимира Евстафьевича Скалона , моего предшественника в комиссии по перемирию с немцами в декабре 1917 года в Бресте . Запомнился мне и симпатичный Рябиков , человек, обладавший необыкновенным даром юмора. В 1916 году он был начальником разведывательного отделения штаба Северного фронта. Вместе с ними служил в то время и будущий наемник интервентов Андерс - личность глубоко антипатичная.

Ссылки: