Рябчиков Е.И: Редактор "Красного летчика"

Еще в начале учебы Женя вступил в только что организованный новгородский отряд пионеров (он - "вожак" звена "Красный летчик") и получил первое общественное поручение - издавать стенную газету с таким же названием. Там и появилась его первая заметка.

Из воспоминаний Е. Рябчикова: "В древнем Нижнем Новгороде, в одном из его старых зданий, под каменной лестницей толпились пионеры: вышел первый номер стенной газеты "Красный летчик". Ребята с интересом рассматривали аляповатые рисунки самолетов и вырезанные из журналов фотографии крылатых машин.

(Вырезки из журналов, газет со снимками самолетов, воздушных шаров, дирижаблей Женя стал собирать еще в Астрахани, о чем еще будет повод сказать. А выдающийся для своего времени полет одного из пионеров авиации француза Луи Брелио через Ла-Манш , пришедшийся на год рождения Жени, стал своего рода знаком его журналистской судьбы - "авиационным репортером" Рябчиков был, так или иначе, всю свою жизнь. - М. В.).

В ту пору - дело было в 1922 году - старинный город считали центром речного судостроения. Но в пионерском отряде не удивились необычайному названию стенной газеты: авиация уже кружила головы юных.

Правда, было и другое обстоятельство, объяснявшее появление авиационного названия нашей стенной газеты. Как-то раз на сборе организаторы первых пионерских отрядов в Нижнем Новгороде Евсей Карлин и Наташа Стерженецкая спросили нас: "Кто из вас видел что- нибудь интересное?". Мы долго молчали, а потом я сказал: "Я видел самолет".

Мое сообщение произвело сильное впечатление, и когда было решено издавать стенную газету, меня назначили ее редактором и согласились с моим предложением назвать стенновку "Красный летчик". И если взрослые спрашивали, почему она так называется, то Евсей и Наташа резонно объясняли: "Газету выпускает пионер, который видел самолет и даже в нем сидел".

Однажды Евсей сказал мне: "Ты должен поделиться воспоминаниями об авиации". Я написал примерно так: "В 1918 году наша семья жила в Астрахани. Я учился в первой советской школе. Мне сказали, что около вокзала, рядом с парком "Аркадия" стоят самолеты. Я пошел к вокзалу и увидел там палатки. В этих палатках стояли аэропланы. Меня к ним не пустили. Решил схитрить: залез под канат, потом залез под палатку. Меня поймал летчик и спросил: "Что тебе тут нужно?". Я спросил летчика: "Какие это самолеты? Первый раз вижу самолеты и хочу посидеть в самолете. И еще хочу летать". Летчик спросил, как меня зовут, мы подружились, и в другой раз он впустил меня в палатку и назвал самолеты "Фарман" , "Ньюпор" , "Блерио" . Это были боевые самолеты Красной Армии. А потом прилетел из разведки самолет, и меня познакомили с летчиком. Он надел на меня свой шлем и посадил в самолет. И я сидел в самолете. Там пахнет касторкой, но очень интересно".

Вскоре представился повод для первого "авиационного" репортажа.

Его история такова:

"1923 год. В Нижнем открыли ярмарку. Из Москвы в Нижний в связи с этим событием должен был прилететь самолет. Мы, нижегородские мальчишки, забыли тогда и про Волгу с ее шумными колесными пароходами, махнули рукой и на пеструю ярмарку: все наше внимание захватило обыкновенное вытоптанное скотом поле, избранное для "аэродрома" на окраине деревянной Кунавинской слободы возле деревушки Ратманиха .

Увидеть стальную птицу, дотронуться до нее - что могло быть значительнее для редактора стенной газеты "Красный летчик"! Горком комсомола и наш пионерский отряд делегировали меня в бригаду по приему первого самолета. Я дежурил на "аэродроме", помогал готовить дымные костры (испытывал счастье, что стал костровым и мне доверили "круче дымить"; оголодавший, без сна, таскал и таскал валежник, до одури наглотался дыма), ставить длинный шест с надувным полосатым "хоботом" для определения направления и силы ветра, вбивать колья для каната - ограждения от публики.

Наконец пришел день, когда на автомобиле, окутанном бензиновой гарью и облаками пыли, прибыл бородатый "красный купец" - председатель ярмаркома Малышев . Пробравшись поближе к нему, стал задавать какие-то вопросы. Малышев несколько удивленно и, пожалуй, насмешливо спросил: "Откуда такой щеночек?". Я гордо ответил: "Редактор стеной пионерской газеты". Все засмеялись. В это время послышался мальчишеский крик: "Летит!". Сначала показалась точка, потом она вроде выросла в птицу, и наконец все убедились - летит аэроплан! Мужчины в "спецодежде" зычно отдавали команды. Ржали кони. Шумела толпа. Я подбросил в костер дров, раскочегарил его, и в небо взметнулся черный дым.

Следует помнить, что отделяющее Москву от Нижнего Новгорода четырехсоткилометровое расстояние поезда преодолевали в ту пору едва ли не за сутки; автомобильной магистрали, связывающей столицу с Волгой, не было и в помине, и появление чадящего автомобиля на булыжных мостовых города вызывало такое острое любопытство детворы, что ватаги взъерошенных мальчишек, как прилипалы, сопровождали каждую машину. Не нужно забывать и то, что даже в мечтах не существовал тогда привычный ныне речной путь из Москвы в Горький по трассе пяти морей. А тут самолет! Было чему удивляться, чему радоваться. Самолет сделал круг над полем и пошел на посадку. Мелюзга, отчаянные нижегородские гамены, первыми побежали к стальной птице, севшей на пустыре.

Летчик Яков Моисеев - герой открытия первой в стране авиационной пассажирской трассы - появился на крыле самолета. Затем вышли пассажиры. Из багажника извлекли почту, груз. Моисеев обратил внимание на чумазого паренька, разводившего дымные костры, и усадил меня на место пилота, разрешил потрогать за штурвал, что, конечно, стало огромным событием для меня, юнкора. А потом коротко рассказал, как он ведет в небе самолет. Вскоре вереница извозчиков тронулась следом за автомобилем "красного купца", в котором ехал и летчик.

Я остался на "аэродроме": осматривал самолет, щупал его крылья, расспрашивал механика; уже на ночь отправился пешком из Кунавина через Оку на другой конец города домой. Всю дорогу чувствовал, что в моей жизни произошло что-то очень важное, необычайное, о чем должен сейчас же, немедленно, рассказать. Всю ночь писал репортаж, а утром прочитал его маме. Она очень похвалила его, а отец сурово сказал: "Много воды". И, помолчав, добавил: "Все факты, как картошку из мешка, высыпал, а надо бы обдумать. Не спеши, сынок. О самолете надо рассказывать не громко, а толково".

После редактирования репортаж увидел свет. А я не раз выступал с докладами об авиации на сборах пионерского отряда и в школе.

Так открылась первая в нашей стране почтово-пассажирская авиалиния Москва-Нижний Новгород-Москва . А во мне открылось страстное влечение к авиации, желание летать, изучать небо, не пропустить важнейших событий в авиации".

Свидетелем одного из них Рябчиков стал в 1925 -м, когда группа авиаторов, совершая дальний перелет из Москвы в Пекин , приземлилась в Нижнем Новгороде, первом промежуточном пункте маршрута. Среди пилотов был и М. М. Громов .

Тут же - предусмотренный программой митинг. Наверное, были и какие-то встречи с горожанами. По крайней мере, 16-летний Женя запомнил тот день. И, может быть, Громова, который впоследствии станет его близким знакомым и героем книги.

Как многие комсомольцы и пионеры того времени, Женя ходил с кружкой для пожертвования на строительство воздушного флота, помогал расклеивать плакаты: "Пролетарий, на самолет!", "Что ты сделал для воздушного флота?". Едва ли не десять раз смотрел агитационный фильм "Как старик Пахом в столице в небесах летал на птице".

А ведь было еще членство в Обществе Друзей Радио . Какое- то время оба увлечения мирно уживались. Даже группу ребят из отряда, в том числе и Женю, отправили в Нижегородскую радиолабораторию , на Откос, для "шефской помощи". Их встретил руководитель РЛ М.А. Бонч-Бруевич , один из пионеров радиотехники. Выслушал, поблагодарил, угостил чаем и передал "шефов" профессору В. К. Лебединскому . Тот показал пионерам оборудование, и они обомлели, услышав передаваемую по радио человеческую речь.

Вернувшись, Михаил Александрович увидел восхищенные взгляды гостей- пионеров: рассказ его коллеги и, в частности, "таинственный ящик" - первый микрофон, произвели сильнейшее впечатление. И предложил первому попавшемуся на глаза - им оказался Женя - сказать в микрофон несколько слов.

Страшно смутившись, он произнес дрожащим голосом:

- Техническая проба. Раз-два-три... Даю счет. - и скрылся за спинами товарищей.

Это была его первая радиопередача. Женя стал посещать курсы при лаборатории, мастерил приемники. В общем, стал заправским радиолюбителем. Но авиация все же взяла верх. Хотя впоследствии, повзрослев и будучи "динамовцем", выступал и диктором, и комментатором на Нижегородском стадионе, а со временем - 1950-1970-е годы - радио и вовсе заняло видное место в его журналистской практике.

Ссылки: