Рябчиков Е.И.: Возвращение домой

Вот, наконец, Щелковский аэродром. Машины с членами Правительства направились к самолету. Члены Политбюро обнимают взволнованных летчиков. Все направляются к трибуне - предстоит митинг. И тут как тут - Рябчиков: "Во время встречи наших героев я выбежал вперед и, припадая к земле, снимал шагавшего Сталина . Он посмотрел на меня желтоватыми, показалось, глазами. Но продолжал идти к трибуне. А я снимал. Снимал упоенно: опередил всех фотомастеров. Мои снимки были напечатаны в газете".

Около года спустя. Незадолго до "броска" через Северный полюс.

"Во время тренировочного полета на "АНТ-25" над Подмосковьем я летал, с разрешения Чкалова и его друзей, Георгия Филипповича Байдукова и Александра Васильевича Белякова, в узком пространстве между бензиновым баком и обшивкой самолета. Когда Валерий Павлович оборачивался, видел его волевое лицо, широкий разлет крутых бровей, упрямый лоб и полные ума, энергии и веселой жизненной силы серые глаза. Видел тогда и большого, серьезного Байдукова и во всем педантичного Белякова".

17 июня 1937 года, Щелковский аэродром. "Накануне отлета к вечеру приехал из Москвы Чкалов. Он был счастлив, весь искрился. Я попался ему на глаза, он обнял: "Ну, земляк, летим! Держись поближе, не отставай"". А пока экипаж пошел спать.

18 июня. "В 1 час 40 минут Чкалов проснулся, поднял своих друзей, Байдукова и Белякова ("Ну, пора, разоспались!.. "), хотя до старта еще несколько часов. (Похоже, Евгений коротал время под дверью комнаты * 63 в авиагородке: сон летчиков охранял часовой, но покинуть свой "пост" Рябчиков, конечно, не мог). Я пробрался к чкаловцам - нужно получить последнее интервью, последние пожелания читателям "Комсомолки". И тогда, в каком-то вдохновенном порыве Чкалов заговорил о важности перелета через полюс для науки, для авиации, для политики".

Вот и утро. "Среди собравшихся заметил широкоплечего, рослого парня в лихо сдвинутой шляпе, с разжеванной сигарой во рту, в ярком галстуке - типичный представитель репортеров капиталистической прессы. Он явился на старт - наглый, самодовольный, бесцеремонно растолкав журналистов.

Валерий Павлович, брезгливо поморщился, увидев рядом с собой беспардонного посланца "свободной прессы". Он даже вытер руку о свою кожаную куртку после пожатия мясистого репортера". (Чкалов ответил на вопросы: есть ли на советском самолете приборы, изготовленные в Америке, что желает выпить и купить по прибытии в США, нравится ли ему очередная - называет ее - кинозвезда Нового Света).

Наконец позвали к самолету. "Торопливо докуривая папиросу и вдыхая утренние запахи родной земли, прислушиваясь к пробуждающему миру, Валерий Павлович мимоходом спросил меня: "Не знаешь, что это за тип протискивался ко мне? Странный. Такое впечатление, будто увидел настоящего бандита пера. Наш, даже начинающий, журналист вел бы себя не так и спрашивал бы о другом. Совсем о другом".

И вот - все уже попрощались. "Валерий Павлович расстегнул куртку, сдвинул кепку. Увидев меня, позвал:

- Идем, земляк!

Взял под руку и повел к краю бетонной "горки", с которой должен был разбежаться АНТ-25 (РД-2 "NO-25".- М. В.) . Здесь он остановился, чиркнул спичкой, посмотрел на пламя, закурил и, выдохнув струю жаркого табачного дыма, сказал: " Последняя папироса. Следующая - в Америке". И, глядя в задумчивости на светлевшее небо, оживающие леса, высказал заветное: "А потом махнем вокруг шарика."

( Ю. Гагарину шел четвертый год. До первого полета вокруг Земли - меньше четверти века - М. В.).

В этом не было ни бравады, ни лихачества: просто коротко была высказана обдуманная программа покорения воздушного океана. В этой мечте, казавшейся тогда фантастической, в мечте, высказанной перед самым стартом, раскрывался весь Чкалов".

.Евгений Иванович многие годы поддерживал добрые отношения с семьей Чкалова и после гибели Валерия Павловича (15 декабря 1938 года . - М. В.).

Ссылки: