Рабичев Л.Н.: Накануне наступления

В начале марта было несколько теплых дней, и вдруг - десять градусов мороза. До моего южного передового поста надо было по большаку, проложенному, приблизительно, в километре от переднего края и от берега еще покрытой льдом реки Вазузы , пройти километров двенадцать. Думал, подъеду на пустой полуторке, стоял, голосовал, а они одна за другой проносились мимо меня и ни одна не останавливалась, и я, в сапогах, чтобы не замерзнуть то шел, то бежал, а потом попал под минометный обстрел и лег. Минут пятнадцать мины в шахматном порядке взрывались вокруг меня. Обстрел был не прицельный, а плановый и я не очень волновался. Потом, часа через три, я добрался до своего поста, убедился, что все нормально, только блиндаж крошечный, на нарах все спят впритирку.

А старший сержант Полянский говорит: - Иди, лейтенант, на армейский узел связи, до них метров пятьсот, расположились они в единственной не сгоревшей огромной избе, места сколько угодно. Было часов семь вечера. Армейские телефонистки приветствовали меня. Я сел на скамейку и вдруг увидел на окне томик стихов Александра Блока, и только начал читать, подходит ко мне юная, жутко красивая телефонистка, и кладет руку на плечо.

- Что, нравится, - говорит, - мой Блок? А я тогда почти все стихи Блока наизусть помнил и начал по памяти читать "Возмездие", а потом про свой довоенный кружок и про Осипа, и про Лилю Брик, а она про свой филфак, и я уже не думал, а знал, что это любовь с первого взгляда. Не помню, как это произошло. Я обнимал ее, она меня. Мне казалось - я знаю ее тысячу лет. Мы целовались, а в углу смотрели на нас и посмеивались два телефониста.

- Здесь неудобно, - сказала она, - надень шинель, выйдем из дома. Вот и все, и так просто, думал я. Не разнимая рук, мы шли по двору бывшей хлебопекарни, слева был полузатопленный немецкий блиндаж, а нары были сухие, покрыты еловыми ветками.

- Зайдем, - спросила она шепотом, и губы ее дрожали, а у меня кровь прилила к вискам и ноги дрожали, и почему-то я показал пальцем на другой блиндаж напротив, и вдруг увидел свой блиндаж Полянского, и оживился, и говорю:

- Никуда эти блиндажи от нас не убегут, посмотри на моих солдат. Полянский вытащил флягу со спиртом, и все мы выпили за нее, за Ольгу, а она говорит:

- Лейтенант! Мне уже пора на дежурство, пошли. А мой ефрейтор Агафонов говорит:

- Товарищ лейтенант, не беспокойся, я ее провожу. Сердце мое окаменело и сам я окаменел, а она встала и не посмотрела на меня. Через десять минут я вышел из блиндажа, пошел на узел связи, но ее там не было. Пришла она через час, на меня не посмотрела и легла на нары. Утром на мое приветствие она не ответила. Я вышел и, не прощаясь, по большаку, не реагируя на минометный обстрел, возвращался в штаб армии.

Почему у всех так просто, а у меня трагедия? Довоенная Люба Ларионова, Бирская Девочка Таня, студентка Ольга, а что впереди? Впереди было наступление.

Ссылки: