Рабичев Л.Н.: капризы памяти

Лет двадцать назад собрал я в своей творческой мастерской проживавших в Москве восемь бывших своих связистов. Пили водку и вспоминали.

- Жалко, Жуков не пришел, - сказал Марков.

- Ты что? - сказал Денисов. - Жукова я под Оршей хоронил.

- Да ты что? - сказал Марков. - Я после войны из Венгрии в Москву его провожал.

- А переправу через Неман помнишь? - Нет. -

- А Гольдап?

- Нет.

- А Ирку Михееву? - А как же, я с ней...

- А Веру Семенову? - А как же, я с ней...

- А я с Танькой Петровой...

- Где? - Молчание.

- В Любавичах? В Сувалках? В Левенберге? Помнили имена женщин, которых любили, друзей, которых хоронили, но абсолютно смешалось в памяти, с кем, когда, где, и то, что рассказывали другие, с тем, что пережили сами. И о каждом событии у каждого была своя версия, исключающая все прочие. А я уже думал о мемуарах, но подтверждения того, в чем сомневался, да и просто понимания не находил. То, что их веселило, - меня повергало в уныние. / О близости и муках в тесноте, / Два с половиной метра, как в пенале. / Потом вагоны, шпалы, звезды, дали, / Под Оршей бег в кромешной темноте, / И каски, и кресты на высоте. / Но я уже забыл, как мы бежали. / Погасли звезды, изменился век. / Существенным в той жизни был не бег, / а близость женщины и отдых на привале. /

Ссылки: