Рабичев Л.Н.: Балет "Копелия"

Столица Австрии Вена . Три служебных командировки. Ординарцем и переводчиком у меня был девятнадцатилетний Саша Курманов. Был он из Смоленской области в 1943 году, вместе с матерью, угнан на сельскохозяйственные работы в Силезию, три года проработал батраком у бауэра, научился языку, а после окончания войны и освобождения мобилизован был в мою 31 армию входившую в состав Первого Украинского фронта, командовал которым еще маршал Конев , а штаб находился в Вене, в Советской зоне оккупации, в Медлинге .

Так вот, еще в ноябре 1945 года, первый раз приехали мы в Вену, на неделю. В своем дивизионе, в Венгрии, в городе Надь-Каниже получили сухой паек: сухари, американскую тушенку, комбижир, крупу, фасоль, сахар. Отметили командировочное предписание в комендатуре, и направили нас в офицерскую гостиницу, а там кровати с постельными принадлежностями были, а кухни и плиты, чтобы суп, кашу сварить или, хотя бы, воду вскипятить, не было. И вот, комендант гостиницы порекомендовал нам остановиться в частном доме. Все это чудеса, но чудеса тогда могли быть и реальностью. Попробуй, например, позвонить в любую квартиру в Москве или Петербурге. Но тогда, после войны, венцы голодали. На тротуарах предлагали себя за буханку хлеба не проститутки, а студентки и актрисы, женщины из добропорядочных семейств, и были семьи и в нашей, и в американской, и в английской зонах, сдававшие на день, неделю или месяц комнаты в своих квартирах русским офицерам за пару банок тушенки или за килограмм ржаных сухарей. Вот мы и решили за часть нашего сухого пайка поселиться на неделю в каком-нибудь австрийском доме. Часа два нам не везло. Прошли через центр города, вышли на окраину, началась зеленая зона, потом опять окраина, снова город. Переговоры вел Саша, но двери захлопывались, приближался вечер. Мы готовы уже были вернуться в свою гостиницу, как вдруг в одном из коттеджей, а мы не заметили, как оказались в английской зоне, женщина сказала нам, что у нее не отель, а отель - там, и показала на соседний деревянный домик.

Железная ограда. Звонок. Появляется пожилая женщина, улыбается и говорит на русском языке: - "Добро пожаловать!" Мы идем вслед за ней. Нас встречает ее муж. Никакой это не отель, домик, вроде нашей двухэтажной московской дачи. Для нас две комнаты внизу, а она с мужем наверху. Оказывается, незаметно для себя мы зашли в английскую зону оккупации. За пять минут мы договариваемся. Отдаем весь наш сухой паек, а они нам - две кровати, завтраки и ужины, а пока вместе садимся за стол. Угощение - борщ с луком. Старики подтрунивают друг над другом. Мне хорошо, что-то домашнее, забытое. Они, вроде, эмигранты. Из России в Вену, вначале девятнадцатого века, приехали дедушка дедушки и бабушка бабушки. Внуки у меня фашисты,- жалуется правнучка тех путешественников- россиян. Шесть часов вечера, спрашиваю, что вокруг интересного, чем вечер заполнить. Оба рекомендуют нам пойти в единственный действующий театр "Ап der Wien" - венский оперный. - А не опоздаем? Да, нет, в двухстах метрах станция метро "Венской Центральной магистрали" - "Шенбрунн". Оказывается, что в поисках ночлега, мы не заметили, как прошли мимо бывшего королевского дворца. В 19.00 покупаем билеты. В театре не опера, а балет Делиба "Копелия". Актеры и актрисы слегка покачиваются от голода. Но декорации, музыка, игра, мистика, Гофман, полный зал. Американцы, англичане, французы с юными австриячками, но и наши офицеры тоже. На следующий день пытаюсь попасть в картинную галерею, но она закрыта, попадаю в Зоологический музей напротив. Вена все более и более потрясает меня. Оба музея в стиле барокко, а рядом площадь "Ан дер вин" и пламенеющий стиль, невероятный собор святого Стефана. А потом - черный рынок, где все продают все, где пожилые аристократы собирают валяющиеся под ногами чинарики безвкусных австрийских сигарет. И все. Возвращение на попутных машинах в венгерский город Надь-Канижа. Тут уже недалеко и озеро Балатон.

Вена, 1946, собор св. Стефана / Мне говорит седой мой проводник, / что нет в Европе памятника выше, / что он описан в двух десятках книг / от плит и ниш до потолка и крыши. / Смотрю издалека, смотрю в упор / на достопримечательный собор. / Мне говорит мой проводник седой, / что там, где начинается ограда, / покоится под мраморной плитой / какой-то Мотыльков из Сталинграда, / и каменный апостол из алькова / Сверлит меня глазами Мотылькова. /

Черный рынок, Вена. / В моем понятии это сплошь столы, / как до войны, положим, на Арбате. / Но, вероятно, врет мое понятье. / Здесь продается все из-под полы / и существует в виде априорном. / Не даром этот рынок назван черным. / Здесь познает превратностей науку / и социолог, и карманный вор. / Здесь академик разжимает руку, / в которой ржавый бритвенный прибор. / Здесь продают короны и жилеты / и короли, и нищие валеты. / Шутя, меняет этот черный клуб / конец войны на модные штиблеты / табак - на время / и любовь - на суп.

Из письма от 27 августа 1945 года

"В какой хорошей стране мы живем, какая замечательная Москва есть у нас!"

Ссылки: