Рабичев Л.Н. выполняет "невыполнимый" приказ

В состоянии полного обалдения рассказал я своим сержантам и солдатам о невыполнимом этом приказе. К удивлению моему, волнение и тоска, охватившие меня, не только никакого впечатления на них не произвели, но, наоборот, невероятно развеселили их.

- Лейтенант, доставайте телефонные аппараты, кабель через два часа будет!

- Откуда? Где вы его возьмете?

- Лейтенант, б...., все так делают, это же обычная история, в ста метрах от нас проходит дивизионная линия, вдоль шоссе протянуты линии нескольких десятков армейских соединений, срежем по полтора-два километра каждой, направляйте человек пять в тыл, там целая сеть линий второго эшелона, там можно по три-четыре километра срезать, до утра никто не спохватится, а мы за это время выполним свою задачу.

- Это что, вы предлагаете разрушить всю систему армейской связи? На преступление не пойду, какие еще есть выходы? Сержанты мои матерятся и скисают.

- Есть еще выход, - говорит радист Хабибуллин, - но он опасный, вдоль и поперек нейтральной полосы имеются и наши, и немецкие бездействующие линии, но полоса узкая, фрицы стреляют, заметят, так и пулеметы и минометы заработают, назад можно не вернуться.

- В шесть утра пойдем на нейтральную полосу, я иду, кто со мной? Мрачные лица. Никому не хочется попадать под минометный, автоматный, пулеметный обстрел. Смотрю на самого интеллигентного своего старшего сержанта Чистякова.

- Пойдешь? - Если прикажете, пойду, но если немцы нас заметят и начнут стрелять, вернусь. - Я тоже пойду, - говорит Кабир Таллибович Хабибуллин . Итак, я, Чистяков, Хабибуллин, мой ординарец Гришечкин . Всё. В шесть утра по согласованию с пехотинцами переднего края выползаем на нейтральную полосу. По-пластунски, вжимаясь в землю, обливаясь потом, ползем, наматываем на катушки метров триста кабеля. Мы отползли от наших пехотинцев уже метров на сто, когда немцы нас заметили. Заработали немецкие минометы. Чистяков схватил меня за рукав.

- Назад! - кричит он охрипшим от волнения голосом.

- А кабель? - Ты спятил с ума, лейтенант, немедленно назад. Смотрю на испуганные глаза Гришечкина, и мне самому становится страшно. К счастью, пехотинцы с наблюдательного поста связались с нашими артиллеристами, и те открывают шквальный огонь по немецким окопам. Грязные, с тремястами метрами кабеля доползаем мы до нашего переднего края, задыхаясь, переваливаемся через бруствер и падаем на дно окопа. Слава богу - живые.

Все матерятся и расстроены. Чистяков с ненавистью смотрит на меня. Через полтора часа я приказываю Корнилову срезать линии соседей, а сам направляюсь на дивизионный узел связи и знакомлюсь с его начальником - братом знаменитого композитора старшим лейтенантом Покрассом . Мы выясняем, кто где живет в Москве. Я рассказываю ему об Осипе Брике, а он наизусть прочитывает что-то из "Возмездия" Блока. Говорим, говорим. Через час он одалживает мне пять телефонных аппаратов. Ночью мы прокладываем из преступно уворованного нами кабеля все запланированные линии, и утром я докладываю капитану Молдаванову о выполнении задания. -

- Молодец, лейтенант, - говорит он.

- Служу Советскому Союзу, - говорю я. Молдаванов прекрасно знает механику прокладки новых линий в его хозяйстве. Общая сумма километров не уменьшилась. Завтра соседи, дабы восстановить нарушенную связь, отрежут меня от штаба армии. Послезавтра окажется без связи зенитно-артиллеристская бригада. Я больше не волнуюсь. Игра "беспроигрышная". Слава богу, связисты мои набираются опыта.

Ссылки: