Рабичев Л.Н. в училище: у старшины проблемы с сапогами

Разбираем и собираем, ломаем и чиним телефонные аппараты, полевые радиостанции, коммутаторы, овладеваем приборами, режем, паяем, зубрим уставы, на плацу стараемся овладеть приемами штыкового боя, собираем и разбираем наганы, пистолеты, боевые винтовки, автоматы, ручные пулеметы и минометы. Саперные лопаты, старинные ружья со штыками, противогазы, патронташи, набитые кирпичами, больше не носим. На полигоне стреляем в мишени из настоящих винтовок и наганов, из укрытий бросаем гранаты - наши, немецкие, лимонки, без конца изучаем их устройство. И без конца, снова и снова изучаем уставы. Нас переводят в высокие и светлые комнаты с отдельными пружинными кроватями, матрасами, шерстяными одеялами, подушками с наволочками, но уже середина сентября, погода портится, в казармах градусов восемь, холодно, и под одним шерстяным одеялом согреться нельзя. Отбой, три минуты на раздевание. Летом мне, наконец, выдали новые кирзовые сапоги, новую по росту шинель, вместо буденовки - пилотку. Больше я во время маршей и построений ничем не выделяюсь от остальных, стал, как все. Но лето позади, допекает голод, холод и появившиеся от авитаминоза гноящиеся язвы на ногах. Чистый, укладываясь в заданное время, ложусь в свою индивидуальную постель, но через десять минут начинаю дрожать и зуб на зуб не попадает. Еще минуты три и курсант Денисов срывает со своей постели одеяло и подушку и устремляется ко мне. Чтобы согреться, мы прижимаемся друг к другу, накрываемся двумя одеялами и двумя шинелями и через пять минут засыпаем. А через пятнадцать минут входит старшина.

- "Подъем! На первый второй рассчитайсь, на плац бегом марш!". Вниз по лестнице на плац.

- "Ложись, по-пластунски вперед марш! Через месяц или два выпуск, почти все экзамены сданы. Мы уже не те, что были десять месяцев назад.

Старшина объяснений, как всегда, не слушает, жестокость и жесткость его явно не оправданы. На плацу грязь, идет мелкий дождь. Никто с места не двигается. У старшины глаза вылезают из орбит, такого еще не было.

- "Встать!" - взвод поднимается. - "Ложись!" - взвод ложится. - "Встать!"... Уже двенадцатый час, все, в том числе и старшина хотят спать. - "Вольно!" - командует старшина и все устремляются в свои постели. Через десять минут зуб на зуб не попадает. Денисов с одеялом, подушкой, шинелью бежит ко мне, согреваемся, засыпаем. Через пятнадцать минут:

- "Подъем!" Глаза старшины, как и наши глаза, полны ненависти. Всем ясно, что старшину надо наказать. Но как? И тут приходит решение, которое мы знаем со слов старшего поколения курсантов. Это легенда училища. Мы стараемся не спать, ждем, когда заснет наш мучитель, и когда это происходит, по одному подкрадываемся к его сапогам и по одному мочимся. Двадцать курсантов, в сапогах зловонное море. Утром старшина просыпается и утопает в нашей коллективной моче

- "Подъем!". Построение.

- "Старший сержант Гурьянов - ко мне!

- Кто нассал в сапоги?

- "Не знаю".

- "Сержант Корнев - ко мне!

Кто... - "Не знаю". Старшина вызывает командира роты. Тот не выдерживает и смеется. Потоп. Потом вызывает по очереди курсантов, но никто ничего не знает. Процедура повторяется каждый день. Старшина больше не заходит в помещение взвода, но на плацу зверствует. Однако, экзамены позади. У меня все отметки кроме строевой подготовки - пятерки, по строевой - четверка. Я редактор стенной газеты, ротный поэт. В каждом номере боевого листка мои стихи. Начала не помню, а конец:

"...Торжественным маршем пройдет по Берлину Овеянный славою русский солдат!"

Командир училища объявляет мне благодарность и вручает премию - двадцать пять рублей.

Ссылки: