 |
Адмирал брезентового флота (Гольданский Д.Н. о Пурмале А.П.)
Гольданский Дмитрий Витальевич , геофизик, внук Н.Н. Семенова
... Я совершенно безоговорочно, на всю жизнь полюбил Анатолия Павловича Пурмаля, Адмирала нашего брезентового флота. Таким он и остался для меня до самых последних дней. Прозвище это как-то ему очень шло, хотя командным голосом и поведением Пурмаль никогда не отличался. Если что-то надо было сделать, он не приказывал, а просил очень мягко - а чаще просто подавал пример. Он считал, что в походе каждый должен сам находить себе работу, а не ждать указаний; больше ценил не исполнительность, а инициативность.
Представьте себе: дождь на рассвете, сырые палатки, из которых никому не хочется вылезать. И только он, не говоря ни слова, начинает разводить костер, кипятить чайник... Постепенно из-под брезента выползают другие, начинается какая-то жизнь. Отдыхал он только на природе, в постоянном преодолении, а после всего очень любил вкусно поесть и выпить - но главное, чтобы всем вокруг было хорошо. Праздник он мог устроить просто из ничего.
Впечатления, вынесенные из первого похода, оказались очень сильными. До сих пор прекрасно помню все: как ехали на поезде из Москвы, шли пешком с приличным грузом, собирали байдарки; лесную речку, светлые ночи у костра ( Соть заметно севернее Москвы), комаров и дождь на обратном пути... Словом, я, что называется, запал на водный туризм. И через два года отправился с Пурмалем уже в совсем серьезный поход - по Полярному Уралу, на месяц. В нем участвовали шесть человек. Коллеги и друзья Пурмаля - Вадим Андреевич Медведев и Александр Михайлович Чайкин , из молодого поколения - Леша Ломакин и Юля (им было где-то по 20 лет, а старшим - 35-38) и я, пятнадцатилетний. Чайкин запечатлел наше путешествие на восьмимиллиметровой кинопленке - получился интереснейший кинодокумент.
Июльский поход Пурмаль начал планировать еще весной. Я воспитывался у дедушки с бабушкой, Николая Николаевича и Натальи Николаевны Семеновых . Дед очень доверял Пурмалю, который не раз выступал его переводчиком и сопровождающим в загранкомандировках. Кроме того, академик Семенов сам любил природу, был охотником. В общем, меня отпустили в поход без вопросов.
Более двух суток мы ехали в поезде до Салехарда . Это был город с деревянными мостовыми. Пурмаль напевал песню, написанную недавно Александром Городницким: "А я иду по деревянным городам, / Где мостовые скрипят, как половицы..." В Салехарде нас встретил начальник геологической экспедиции *5 Николай Григорьевич Чочиа . Вообще, в какую бы глухомань вы ни забрались с Пурмалем - можно было быть уверенным, что и здесь у него найдется добрый друг или, по крайней мере, знакомый.
Н.Г.Чочиа предоставил нам гидросамолет Ан-2. Летели около часа и приводнились на озере, расположенном точно на Полярном круге. "Ан" улетел, мы остались одни. Кругом тундра, на горизонте Уральские горы. Ни раций, ни каких-то других средств связи. До ближайшего крошечного населенного пункта мы сплавлялись недели две. Речки - мелкие, часто приходилось тащить байдарки волоком, предварительно разгрузив. Они рвались, штопались и снова рвались. Гнус так радовался нашему появлению, что в диметилфталате (это средство для склеивания плексигласа использовали против комаров - "Деты" тогда еще не было) мы едва ли не купались.
Однажды байдарка, в которой шли Чайкин, Медведев и я, перевернулась на довольно серьезном пороге. Было глубоко - не встанешь. Но я как-то все-таки выбрался на берег, несмотря на наполнившиеся водой болотные сапоги, и даже спас дедово ружье. (Кстати, о ружьях: у Пурмаля был 15- зарядный бельгийский малокалиберный винчестер - предмет всеобщей зависти. Я спросил у Анатолия Павловича про ружье в одну из наших последних встреч. Он ответил - мол, сохранилось, лежит где-то, упрятанное, я тебе его отдам. Впрочем, этого так и не случилось). После того ЧП я начал кичиться тем, как ловко выплыл. Я и правда хорошо плавал и считал, что мне море по колено. Но Пурмаль охладил меня гениальной фразой: "Чаще других тонут здоровяки и разрядники по плаванию".
А тогда стояла прекрасная осенняя погода: ночью вода в ведре промерзала до дна, я страдал от холода в палатке, а днем-яркое солнце и плюс 20. Помимо нас с Аркадием , была еще девушка Лариса . Мы вчетвером сплавились по мелкой порожистой речке под названием Сережа . До сих пор мы с Аркашей часто вспоминаем ту волшебную осень. А волшебником был Анатолий Павлович.
Потом я закончил 3-ий курс, стал ездить в экспедиции. Геологи, как известно, в походы не ходят, и наши вылазки прервались на много лет.
Я бывал и в Сибири, и в Казахстане... Вернувшись из очередной экспедиции, очень любил рассказать о ней Анатолию Павловичу. Это было особое удовольствие - показывать ему по карте, в каких местах побывал... Он вообще удивительно умел слушать. И всегда проявлял живой интерес к явлениям и предметам из самых разных сфер жизни. Например, он никогда не водил машину, а для меня четыре колеса значат очень много. И он с большим интересом слушал мою автотрепотню. Потом я подбирал специально для него видеосъемки экстремальных сплавов на каяках по горным рекам, прохождения порогов, водопадов и т.д. Сейчас таких фильмов полно, а лет 10-15 назад они были редкостью. И как же здорово было смотреть их вместе и обсуждать! Пурмаль смотрел с огромным интересом, поражался, приходил в восторг от рисковых трюков каякеров.
Кроме этого, в 70-80-х годах мы с Анатолием Павловичем достаточно регулярно встречались на теннисном корте ИХФ. Играл он азартно, но неважно, и я его всегда обыгрывал, но это ни в коей мере не умаляло обоюдного удовольствия от наших встреч. А после игры бывало прекрасно посидеть на лавочке и попить пивка за неспешной беседой. Встречи эти, к сожалению, закончились с ликвидацией теннисного корта. Я всегда рад был видеть у себя в гостях А.П., а так как жили мы рядом с ИХФ, то заполучить его временами было не так трудно. Он очень трогательно относился к моей бабушке, Наталии Николаевне Семеновой . До самой ее смерти в 1996 году всегда находил время с ней поговорить. При этом такие беседы не казались долгом вежливости старушке, а выглядели, как живой интересный диалог.
Последний наш совместный поход состоялся уже в 1994-м. А.П. предложил мне идти на Белое море . Маршрут этот он уже проходил много лет назад, а я никогда в тех местах не бывал - и сразу согласился. Позвал двух своих друзей - любителей байдарочных походов. Еще в нашей компании была приятельница А.П. Оксана . Деревня Калгалакша - до нее от железной дороги примерно 60 км - расположена на узком перешейке: после начала маршрута река довольно быстро расширяется, а потом как-то постепенно впадает в море. Обогнув морем Оленьи острова и маленькие каменистые островки - луды, которыми этот перешеек заканчивается, можно вернуться в ту же деревню с другой стороны. Пурмаль умел находить интересные места. Когда вышли в море, увидели избушку на изрезанном берегу. Была пятница. Рыбаки, хозяева избушки, ушли на своей ладье в поселок. Мы решили остаться в их жилище до понедельника. Купались, ловили треску, гуляли по лудам, топили печку и сидели возле нее светлыми вечерами. В понедельник пришли хозяева, мы с ними поздоровались и тут же попрощались - двинулись дальше в путь.
Но тут жутко испортилась погода - подул ветер, полил дождь. Поставив палатки недалеко от берега, мы столкнулись со странной для внутреннего моря особенностью - мощными приливами и отливами. Два дня просидели на берегу под проливным дождем и холодным ветром. И, как всегда, невзирая на погоду, Анатолий Павлович первым вылезал из палатки и пытался, пусть и не всегда успешно, развести костер, приготовить какую-нибудь жратву, а главное поднять дух приунывших туристов. И ему это удавалось. Только через два дня, проведенных под струями воды на берегу, мы смогли отплыть в море. Приходилось сильно грести, волны захлестывали. Но возвращение в Калгалакшу было чудесным. Там жил - а как же иначе?! - давний приятель Пурмаля Денис. Мы ночевали у него: большая часть путешественников - в избе, а я поставил палатку во дворе. Поймали семгу с икрой, и очень она была вкусна под водочку, после бани. Пурмаль впоследствии все хотел еще раз съездить в эти места, да и я был не против. Но Денис года через три умер от рака.
Еще запомнилась совместная поездка к нам с женой на дачу, в деревню под Калязин . По дороге заехали на родину жены, в поселок Запрудня - навестить мою тещу. Она была совершенно замечательная женщина, и я очень рад, что они с Анатолием Павловичем познакомились. И точно так же, как с моей бабушкой, женой академика Семенова, имевшей очень непростой характер, Пурмаль мгновенно нашел общий язык с простой деревенской старушкой. На память об этой встрече сохранилась отличная фотография . Потом были еще небольшие выезды.
А 26 июля 2003 года мы отправились на моем микроавтобусе "Мицубиси" на берег Ладоги . С нами были еще две машины приятелей и учеников Анатолия Павловича. Местный житель перевез нас на моторке на полуостров, куда по суше не добраться. Мы жили на мысу и ловили рыбу. Клевала, правда, какая-то мелочь, а хороших сигов привозил хозяин. Их коптили.
Жара стояла уникальная для этих мест - за 30 градусов, кругом черные камни, нагретые, как в турецкой бане. Для большей части компании это был чисто пляжный отдых. Но после отъезда основной компании Анатолий Павлович с одним из спутников задержался еще на несколько дней, и они прошли по Ладоге на байдарке. Это в 76 лет!
Он вообще сохранял удивительную активность. Нередко ходил на лыжах. По-настоящему дружеские отношения до последних дней связывали Анатолия Павловича с моей матерью Людмилой Николаевной Семеновой , дочерью основателя Института химической физики. Они и в последние годы запросто могли собрать рюкзачок и отправиться жарить шашлык в Тропаревском парке.
Я часто вспоминаю один из последних наших с ним долгих разговоров в июне 2006 года, в очереди в аэропорту - он летел к сыну в США авиакомпанией Delta, я его провожал. В его последние годы я жил поблизости от него, и мы с мамой нередко заезжали навестить его в крошечной однокомнатной квартирке. Приезжал я и один, помогал ему налаживать видеомагнитофон, немножко учил лазить по Интернету. Как-то раз я набрал в Google его фамилию, и он был приятно удивлен своей известностью в научном мире. И в тот понедельник я собирался заехать, как договаривались заранее по телефону - а утром от мамы узнал, что он умер. Так, через пять лет после смерти отца, я осиротел во второй раз.
Ссылки: