Несмеяновы: жизнь семьи

Я описывал до сих пор чисто учебную линию событий, и мне придется вернуться назад, чтобы яснее стала и бытовая картина. Прежде всего о жизни в Щелкове , где была моя вторая половина сердца - отец и мать, братья и сестра и где я бывал лишь по праздникам. Жизнь там стабилизировалась, и как ни скромно жили, но призрак голода после моей экспедиции за продуктами отошел .

Весной папа собственноручно возделывал маленький, но идеально организованный огород в расположенном над Клязьмой садике при нашем школьном "особняке", для чего педагогическая работа оставляла ему достаточно времени. Он, действительно, в душе был земледельцем, любил рыхлить землю до состояния пуха и следить за каждым ростком на грядах. Отец говорил, что никогда в Бахрушинском приюте не чувствовал себя таким счастливым. Это высказывание было вполне искренним, но вряд ли вполне верным, поскольку по моему поводу он говорил: "Смотрите, вот редкость нашего времени - вполне счастливый человек!" Мама стряпала: распаривала рожь, пропускала ее в машинке и варила ржаную кашу, месила тесто, пекла черный хлеб, варила картошку. В ранний, наиболее голодный период, она счищала с мороженной картошки шелуху, тоже пропускала в машинке и из шелухи на печке "буржуйке" пекла лепешки сладковатого вкуса и грибного запаха.

Не помню, в каком именно году городские организации стали выделять, в частности и школьным работникам, коллективные земельные участки . Папа и брат Вася участвовали в их обработке, посадке брюквы и посеве овса, а осенью - в уборке. Участки были километрах в 8-10 от Щелкова, так что это было не легкое дело. Отапливалась квартира сначала только "буржуйкой" - щепками, потом торфом . Это было уже комфортабельно. Вечерами папа читал вслух что-либо доступное ребятам, вроде "Отверженных" Гюго. С семьей он был гораздо больше, чем когда-либо. Но, увы, я этим почти не мог пользоваться. Папе было всего лишь немного за пятьдесят, но по моей молодости мне он казался очень пожилым, и щемящая жалость охватывала меня, когда я думал, что ему не так долго жить. Сам он высказывал уверенность, что проживет до 65 лет, в этом возрасте умерли, дескать, все его дядья - Виноградовы, а он конституцией в них, а не в Несмеяновых. Так и случилось, об этом я скажу позднее. Но на мирную трудовую жизнь моих родных в Щелкове нашла туча.

Школу второй ступени, где заведующим был папа, намечено было преобразовать в торфяной техникум, где папе делать было нечего, с торфом он соприкасался только при топке печей. Папа стал искать возможности работать в Москве, а мама через много лет взялась за учительство. Семья переселилась в другую - "мамину" - школу, в квартиру поскромнее, из двух комнат. Вася остался доучиваться в торфяном техникуме, а Таню устроили в опытно-показательную школу-коммуну в одном из переулков на Остоженке. Папе надо было одновременно с работой найти и пристанище в Москве. Когда мы жили еще в приюте, там работали очень симпатичные люди: учитель Алексей Иванович Ключарев и его жена - экономка Елизавета Дмитриевна . Впоследствии они поселились в двух комнатах мезонина домика на углу Земляного вала и Воронцова поля, где теперь вырос многоэтажный жилой дом. Они предложили папе одну из двух своих комнат. Вероятно, с 1922 г. там и поселился папа, затем я переехал туда же. В этой комнате мы жили сначала вдвоем, а потом и с Васей, и с Таней, до 1924 г., а с 1926 г. до 1938 года в ней жил я с женой Ниной Владимировной , а потом и детьми - Олей (род. в 1930 г.) и Колей (род. в 1932 г.) Однако до этого прочного поселения на Земляном валу в комнате, которая стала затем моей, мне пришлось менять мои временные пристанища.

Ссылки: