 |
Несмеянов А.Н. - мое естествознание
Не помню точно, когда у нас поселился дядя Володя, мамин брат , студент-естественник МГУ. В высоких болотных сапогах (для форса) и белой рубахе он отправлялся на сбор насекомых с сачком и пробирками со спиртом, я иногда участвовал в этих походах. Не только такие "выдающиеся" представители жуков, как носороги и олени, бронзовки, майские жуки, дровосеки и навозники, майки, водолюбы, плавунцы, но и разнообразные жужелицы, златки, щелкунчики, полевые скакуны, восковики, кузьки и т.д. стали мне близкими знакомыми. Для развития в естественнонаучном направлении воспитанников приюта на лето был приглашен некий Попандопуло (фамилию я, может быть, и путаю), и я принимал участие наряду с ребятами в экскурсиях с ним. Он вводил нас в жизнь болот, с их населением - водомерками, гладышами, личинками стрекоз и комаров, знакомил с повадками ос, познакомил с осой помпилиус и т.д. Моя первая попытка (она может относиться ко времени не позднее 1908 г.) собрать коллекцию жуков окончилась плачевно. Я проявил самостоятельность и, раздобыв коробку и пластинку торфа, рационализировал дело, накалывая жуков без их умерщвления. Когда маме захотелось взглянуть на мое достижение, то она пришла в ужас. Все наколотые на булавки жуки пытались ползти, и коробка издавала сотни царапающих звуков. Вдруг и мне сделалось стыдно. Я внезапно понял гнусность своего поступка, хотя раньше был очень далек от его осознания. Не сразу, но внимание мое с энтомологии стало переключаться на другие разделы естествознания.
Мне нравились камни, но наставника-минералога у меня не было. Однажды в шкафу у папы я обнаружил коробку с немецкой коллекцией минералов. Справедливо полагая, что для демонстрации качества вещества форма не имеет значения, я от каждого образца ударом шпингалета отколол по маленькому кусочку и составил таким образом свою коллекцию минералов.
В то же время новая естественнонаучная страсть овладела мной -яйца птиц. Высмотрев в дупле или в кустах, или просто на дереве гнездо, когда в нем было еще 2-3-4 яйца, я брал одно и, проколов булавкой с обоих концов, выдувал белок и желток, а цветная скорлупа попадала в мою коллекцию яиц. Ребята мне помогали, и, конечно, без этих отважных лазунов по гигантским сокольничьим соснам я никогда бы не приобрел таких раритетов, как яйца коршуна или, как мы его называли, ястреба, вившего гнезда на самых вершинах гигантских сосен с голыми стволами. Эти шарообразные яйца с редкими карими крапинка-щи были не меньше куриных и служили главной драгоценностью. Нужно было иметь немалое мужество, чтобы взять яйца из гнезда на вершине двухсотлетней сосны при сопротивлении двух огромных птиц. Не раз я наблюдал, как кукушка, держа яйцо в клюве, подкладывает его в гнездо горихвостки в расщелине ствола, у меня была и эта драгоценность - светло-зеленоватое яйцо с очень широким тупым концом с венчиком из коричневых точек. (Замечу в скобках, что в 40-50-х годах мне казались удивительно нелепыми публичные разглагольствования Лысенко о превращении пеночки в кукушку, я-то это дело знал с 9-летнего возраста.)
Еще в более раннем возрасте под руководством мамы я собирал гербарий. Папа старался приучить меня к физической работе путем участия в создании нашего небольшого сада (рытье ям под кусты и деревья и их посадка, возделывание и прополка гряд и т.д.). Здесь, однако, получилась обратная реакция, и я всю жизнь, уж не говоря о детстве, относился к таким делам прохладно. Мало-помалу годам к 10-11 я был вынужден забросить энтомологию, хотя в душе оставался страстным естественником. Не столько горько-памятная мне до сих пор история с накалыванием жуков сыграла здесь роль, хотя и она была каким-то толчком, сколько то, что с 10 лет я начал борьбу за свое вегетарианство и отказался из гуманистических соображений есть мясо, а значит, - логика такова - нельзя было мне приносить в жертву моей прихоти жизнь жуков и бабочек. Случай, о котором я уже говорил, помог мне сохранить и упрочить связь с естествознанием.
Ссылки: