Подростки на Уралмаше во время войны

Среди прибывших в эвакуацию было много подростков. Вот что писала о них Мариэтта Шагинян в своем очерке "Урал в боях за Родину":

"В цеха раньше срока пришли ребята из трудовых резервов. Ремесленники за короткий срок прошли через большой опыт жизни. От избяного тепла, из дальних деревень их в предвоенные годы привезли в Москву. Москвичи помнят рождение ремесленных школ незадолго до войны, чистые большие залы, нарядные спальни с железными кроватями, тумбочками, белоснежным бельем. Артисты, писатели, ученые ездили сюда читать ребятам стихи, петь им, говорить о научных открытиях... А потом все это, словно вихрем, сдунуло из жизни. Грянула война, ребятишки очутились в эшелонах вместе с заводскими коллективами. Их отправили на восток. Семьи, родные деревни у многих остались под немцами. Ребята вошли в цехи молчаливые, нервные, а серьезные не по возрасту - и с ними пришлось помучиться. Но они работали в годы войны как герои".

Таких ремесленников на Уралмаше оказалось немало. Может быть, с ними и правда помучились, но скорее всего поступали единственно верным способом - просто жалели и чем могли поддерживали. Растущий организм требовал того, что в военное время было недоступно. И завод, прежде всего его директор, стремился сделать все возможное, чтобы хоть как-то облегчить жизнь ребят. Вспоминая потом те годы, многие из бывших ремесленников говорили:

"Мы знали Бориса Глебовича как добрейшего человека, он по-отечески заботился о нас, босых и голодных. Из холодных, насквозь продуваемых бараков переселил нас в шестиэтажное благоустроенное здание гостиницы "Мадрид". А как разговаривал с нами! Да, не секрет, что директора завода мы называли "Отец наш"". А за рабочими-подростками на заводе быстро закрепилось ласковое прозвище "дети Музрукова". Среди них была Р.М. Зайцева , которая пришла на Уралмаш в 1942 году:

"Мы плохими специалистами приехали на завод, не умели работать, чего там говорить. Нас в училище, когда там не было электроэнергии, учили держать в руках молоток и зубило. Вот мы и стали сначала слесарями. Потом привыкли к станкам, стали на них работать. Когда мне дали ДИП-300, я не доставала до патрона, чтобы его зажать. Вставала на "корыто" к этому станку, и мастер говорил: "Ох, Борис Глебович мне голову свернет за таких рабочих". Отовсюду только и слышно было: Борис Глебович, Борис Глебович. Потом узнали, что Борис Глебович людям на заводе говорит:

"Берегите подростков, особенно девчонок, им новое поколение растить нужно". А нам так говорил: "Если вам будет трудно, приходите ко мне, я вам чем могу помогу". Теперь, когда прожила жизнь, воспитала троих детей, поняла, что такое была его забота о нас. А тогда воспринимали ее как должное. Вот платье у кого-нибудь износилось, воспитательница в общежитии это видит, идет к Борису Глебовичу. Потом нам говорит: "Вот Борис Глебович выдал три фуфайки (телогрейки) и четыре платья, давайте смотреть, кто больше нуждается, тому и отдадим". Так и делали: у кого совсем плохо с одеждой, отдадим платье и телогрейку, другому - в следующий раз. И жили неплохо, правда, голодновато. Но когда письма получали от своих подруг, с которыми раньше учились и которые теперь работали кто в Москве, кто в Куйбышеве, то они всегда писали, как им трудно, плохо. А у нас было трехразовое питание, по распоряжению Бориса Глебовича: завтрак, обед и ужин, и ели рыбу, мясо, крупу. Карточек продуктовых у нас не было, они нам не нужны были, мы твердо знали, что каждый день три раза будем есть - и никаких гвоздей. Это, наверное, нашу молодежь и спасло". Судьба Розы Михайловны сложилась таким образом, что в начале пятидесятых годов она стала работать на серийном производстве КБ-11 , так называемом Третьем заводе . А в 1955 году директором КБ-11 становится Б.Г. Музруков. На вечере 17 октября 1974 года в Доме ученых ВНИИЭФ Р.М. Зайцева, обращаясь к своему директору, сказала:

"А вообще, Борис Глебович, Вас нельзя забыть. Я всю жизнь прожила с Вашим именем. Здесь мне иногда очень трудно было. Писала я Вам со слезами большие письма, а утром их рвала, думала, такого человека не имею права беспокоить. Сейчас мне уже легко, детей я вырастила, а за все прошлое спасибо Вам". Выступление Р. М. Зайцевой на вечере, ее встреча с Б. Г. Музруковым, которая была первой за все годы их совместной работы на "объекте", необычайно взволновали зал. Были прочитаны и стихи Розы Михайловны, написанные после поездки в Крым. Побывав в Симферополе, она увидела там памятник - поставленный на вечную стоянку танк, первым вошедший в город при освобождении его от фашистов.

Впервые в Симферополе за много мирных лет

Я танк на пьедестале повстречала.

Стоит он, южным солнцем обогрет,

Уральский богатырь, уральского металла.

Броня уральская крепка.

Но все ж по ней я угадала,

Куда снарядом ранен был тогда.

А мина "обувь" разорвала.

Все вынес, выжил, выстоял в бою.

Не дрогнул, не ушел, врагам не сдался.

Одним из первых в город он вошел

И, как герой, навечно в нем остался.

Я подхожу к нему:

"Неужто не во сне?"

Как будто близкого, родного повстречала.

Его детали так знакомы мне -

Быть может, это те, что я изготовляла.

Я говорила с танком, как с живым.

Тихонько гладила его броню руками.

Мы вспоминали юность вместе с ним, -

Так много было общего меж нами.

Немало ты отчизне послужил,

Вон сколько на тебе войны отметин.

Кто был водитель твой, скажи?

И жив ли экипаж, ответь мне.

Смотрю я на тебя и мыслю об одном:

Вот зашумит мотор - и ты умчишься,

Наверное, туда, где отчий дом,

На Уралмаш, где ты родился.

Мы выпускали танки врагам на страх.

Горжусь я не напрасно Уралмашем.

Стоят они во многих городах,

Как символ воли и Победы нашей. Эти бесхитростные и задушевные строки посвящены грозной боевой машине - танку Т-34 . На его производство Уралмаш перешел весной 1942 года.

Ссылки: