Марченко Анатолий во Владимирке: Петр Семенович Глыня

Глыня тоже сидел давно, и все по тюрьмам, в лагере не побывал ни разу. Значит, у него был такой приговор - тюрьма. Однако никто не знал, за что он сидит, и понять его было совершенно невозможно. Глыня был форменный сумасшедший, вполне "чокнутый". Он все время что-то бормотал, иногда у него срывалась фраза: "Я советский разведчик!" Он вполне серьезно рассказывал нам, что его вызывал к себе в кабинет сам Сталин, у них был секретный разговор, при котором присутствовал Берия. О чем был разговор, Глыня не говорил: видно, не хотел разглашать этот важный секрет. Получил от Сталина и Берии какие-то задания, вот и все. Иногда он вспоминал, будто бы у него в Париже жена и дочь, принимался нам рассказывать о Франции, о Германии. Никто из нас там не бывал, поэтому мы не могли проверить, что в его болтовне правда; да и много ли поймешь из бреда сумасшедшего. Но немецкий язык он действительно знал и, похоже, - хорошо. Однажды Глыня попросил меня написать ему жалобу в Военную прокуратуру. Сокамерники тоже стали уговаривать:

- Напиши, Толик, напиши! - Я понял - всем хотелось узнать, за что же посадили этого человека. Мне тоже было интересно, я согласился:

- Давай, рассказывай! - Тут Глыня понес такую чушь, в которой нечего было и думать разобраться: какое -то болото, на котором он собирал утиные яйца, гонял змей, задания от Сталина и Берии, советский разведчик, Франция, Германия, опять болото с утиными яйцами. Так мы и не узнали, за что Глыне дали двадцать пять лет.

Ссылки: