Сталинский план преобразования природы 1948

20 октября 1948 года, через два с половиной месяца после окончания августовской сессии ВАСХНИЛ, все газеты страны опубликовали "Сталинский план преобразования природы" - постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР "О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР".

Это был грандиозный проект, не сравнимый по размаху ни с чем, что было известно человечеству за всю его историю. На территории 120 миллионов гектаров, то есть на площади, равной территориям Англии, Франции, Италии, Бельгии и Нидерландов вместе взятых, должны были быть высажены лесные полосы, с тем чтобы они преградили дорогу суховеям, изменили климат, обеспечили устойчивое на века, бесперебойное снабжение советских людей продуктами питания. Площадь, отведенная для этого плана, охватывала территории, дававшие основную долю твердых пшениц, сахарной свеклы и подсолнечника (главной в России масличной культуры). Из этих районов поступала почти половина всей животноводческой продукции. В реализации планов по переделке природы должны были принять участие 80 тысяч колхозов и 2 тысячи крупных совхозов, более 3 тысяч МТС, несколько десятков миллионов человек. Для работы государство выделило целевым назначением только тракторов 22 тысячи и много другой специальной техники. В газетах на разворотах публиковались огромные карты района, простиравшегося от древнего Измаила до Урала на восток и от Тулы до Крыма на юг. В зону великой стройки попали башкирские и приволжские степи, большая часть украинских хлебородных зон. Их разрезали широкие полосы с севера на юг, от них отходили перекрещивающиеся сети полос потоньше, внутри ячеек этой сети проглядывала паутина межколхозных лесных полос.

Воображение простого советского человека, изголодавшегося за годы войны и послевоенных неурожаев, дразнили цифры невиданных проектов: засухи будут побеждены, урожаи станут стабильными, так как суховеям путь преградят несколько десятков миллиардов саженцев деревьев, преимущественно дуба, высаженных в степи. Говорилось о том, что если вытянуть в одну линию все лесные полосы (при ширине 30 метров), то они 50 с лишним раз опояшут земной шар по экватору. По сталинскому плану предусматривалось отвести до 15 процентов насаждений под фруктовые деревья и кустарники и утверждалось, что теперь все дети страны Советов будут досыта накормлены фруктами и ягодами! Между полосами деревьев заблестит гладь прудов и водоемов. Их будет создано 44 тысячи ... По всей стране в витринах магазинов, в конторах и кинотеатрах были наклеены красочные плакаты с изображением И.Сталина в виде былинного богатыря и надписью: "И засуху победим!"

При Совете Министров СССР было образовано специальное "Главное управление полезащитного лесоразведения" на правах Министерства, а во главе Управления утвердили ставленника Лысенко Е.М. Чекменева . Во время подготовки августовской сессии ВАСХНИЛ Чекменев работал заместителем министра совхозов СССР (до этого он был назначен постановлением Совета Министров СССР от 30 марта 1946 года заместителем министра животноводства ( 9_3 ). С трибуны сессии он громил профессора И.А. Рапопорта и академика А.С. Серебровского, но восхвалял Лысенко. Чекменев тогда утверждал: "Беспартийной науки нет. Это давно доказано. Мичуринская биология наука принципиальная, партийная и она не потерпит соглашательства" ( 9_4 ).

Теперь, заняв еще более высокий пост в сталинской олигархии, он обещал советскому народу златые горы от деятельности его Главного управления, благодаря которой "Исчезнет разрушительная язва степей - овраги. Угаснут грозные черные бури. Сгинет засуха, климат станет мягче, влажней, а жизнь человека в степи - несравненно удобней, легче, красивей и богаче. Колхозы и совхозы будут собирать устойчивые, прогрессивно возрастающие урожаи хлеба, овощей, фруктов. На роскошных пастбищах будут пастись тучные стада крупного рогатого скота и тонкорунных овец. Вот, что принесет советскому народу Сталинский план преобразования природы" ( 9_5 ) 9-1 .

Чтобы реализовать этот фантастический план, начиная с зимы 1948-1949 года, в стране готовили на специальных курсах 70 тысяч звеньевых лесоводческих бригад. Их учили тому, как надо сажать лес. Тут-то Лысенко и получил возможность применить на практике свое уникальное "открытие" эволюции без внутривидовой конкуренции, основанное на опытах по взаимопомощи растений кок-сагыза в загущенных посевах (см. раздел "Возобновление генетических дискуссий после Второй Мировой войны").

Исходя из домысла, что растения одного вида не только не не препятствуют развитию друг друга в загущенных посевах, а, напротив, способствуют лучшему росту своих собратьев, Лысенко, демонстрируя еще раз мифический строй своего мышления, посчитал, что традиционные способы посадки леса, когда деревья высаживают на таком расстоянии, чтобы они не мешали друг другу, неправильны. По его мнению, растущие деревья на ранних этапах развития будут помогать друг другу, а потом более слабые из них, проникшись заботой о процветании своих более удачливых собратьев, отомрут, освободив для них место под солнцем. Сообразуясь с этой теорией "самоизреживания", он настаивал на том, чтобы лес сажали "гнездовым способом", формируя гнезда из 5 лунок, в каждую из которых надлежало бросать горсть семян или 6-7 желудей (итого по 30-35 желудей на гнездо).

Как уже говорилось, ученые раскритиковали взгляды Лысенко о взаимопомощи растений одного вида: 4 ноября 1947 года и 3-6 февраля 1948 года в МГУ состоялись научные конференции, на которых представления об отсутствии внутривидовой борьбы и о взаимопомощи растений внутри одного вида были опровергнуты ( 9_7 ). Но, как это ни парадоксально, Сталин, распорядился все посадки леса в полезащитных полосах делать по методу Лысенко.

Двадцать шестой пункт Постановления ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР содержал особое на этот счет распоряжение, предписывающее руководимой Лысенко "Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина в двухмесячный срок разработать указания о проведении гнездовых посевов" .

23 ноября 1948 года, через два дня после опубликования в газетах "Сталинского плана преобразования природы", в ВАСХНИЛ началось грандиозное совещание под руководством Лысенко, на котором он объяснил, что все посадки лесных полос будут вестись только гнездовым способом , так чтобы растения одного вида помогали друг другу расти. Он начал свой доклад с привычных фраз о том, какой должна быть настоящая наука:

"Подлинная наука не терпит случайностей, не любит работы на "авось". Она хочет предвидеть, в этом и заключается ее обязанность перед практикой" ( 9_8 ). "Даже не обращаясь пока что к биологической теории, можно чисто практически решить, что если один мешает двоим, то всегда этих двоих можно объединить, хотя бы временно, против их общего врага. Этой простой ссылкой я пока и ограничусь для обоснования мероприятий по гнездовому посеву полезащитных лесных полос в степи на старопахотных почвах" ( 9_9 ).

Минуя всякую дополнительную работу по доказательству правоты своих взглядов, он перешел к тому, как следует сажать лесные полосы, основываясь на данных науки. "Признание в науке внутривидовой борьбы особенно вредно в практическом деле лесоведения", - уверенно заявил академик ( 9_10 ). "Дикая растительность и в особенности виды лесных деревьев, - сказал он, - обладают биологически полезным свойством самоизреживаться ( 9_11 ).

Доказательств, что неодушевленные растения способны осуществлять целенаправленную, да еще и "социальную" деятельность, представлено не было. А между тем предыдущая практика биологов говорила против новой "идеи". Умирать в интересах процветания вида, быть склонным к самопожертвованию, притом выбирая самостоятельно, кому умирать, а кому продолжать рост "на плечах умирающих собратьев", - такое еще не брался утверждать никто из ученых-биологов. Не менее странно звучало одно исключение из "закона самоизреживания":

"Культурные растения, например, пшеница и ряд других, не обладают биологическим свойством самоизреживания ... Слишком густые посевы, например, хлебов, в особенности в засушливых районах, начисто погибают, не давая урожая семян" ( 9_12 ) 9-3 .

Таким образом, перенос в биологию категорий политической борьбы с ее главным атрибутом - временным объединением против врагов-сорняков - составлял главное ядро представлений Лысенко о гнездовом севе. А чтобы не подставлять себя под огонь критики, как это случилось ранее в истории с кок-сагызом, когда его поймали на непонимании собственных данных и неумении проанализировать цифры своих же опытов, Лысенко вообще не привел конкретных цифр конкретных экспериментов. Просто в его фразеологии появилось новое клише, которое он стал широко использовать: "Наши опыты безупречно показали ..." . На одной странице можно было теперь по два и по три раза встретить это словосочетание. В соединении с выражениями типа "подлинная наука не терпит случайностей" эффект наукообразия еще усиливался.

Но "случайности" подстерегали Лысенко. Из посаженных весной 1949 года гнездовым способом 350 тысяч гектаров дуба Главное управление полезащитного земледелия решило проверить осенью того же года 38,7 тысяч гектаров. Проверка проводилась: .... в лучших хозяйствах ... Рязанской, Воронежской, Курской, Пензенской, Куйбышевской, Чкаловской [ныне Оренбургской - B.C.], Саратовской, Ростовской, Сталинградской [ныне Волгоградской - B.C.], Астраханской, Крымской, Киевской, Харьковской, Днепропетровской, Херсонской, Одесской и Запорожской областей, в Ставропольском и Краснодарском краях и в Татарской АССР. В этих районах обследовано 16 процентов всей площади посевов желудей дуба ..." ( 9_14 ).

Зная, насколько прочно укоренилась практика приукрашивания любых цифр в стране, вряд ли можно было ожидать, что данные этой проверки будут вполне объективными. Но и то, что пришлось привести Лысенко в сообщении об этой проверке, рисовало страшную картину. Никакой взаимопомощи растений при гнездовом посеве замечено не было. Уже осенью 1949 года на площади 14 600 гектаров, то есть более чем на трети всей обследованной площади, осталась только половина побегов деревьев, на 37% площади их сохранилось еще меньше - всего 20%, на 20% площади было обнаружено меньше 10% от высеянных растений, а на 3% площади, т. е. на 1100 гектарах, растения погибли полностью ( 9_15 ) 9-4 . Это была катастрофа. Огромные средства, вложенные в лесопосадки, оказались выброшенными на ветер. Как же прореагировал на это Лысенко? Он сделал вид, что ничего страшного не произошло. Публикуя таблицу с цифрами погибших растений, он снабдил ее оптимистическим выводом:

"Результаты этого большого производственного опыта, как показало обследование, полностью подтвердили жизненность гнездового способа посева желудей дуба ... Главной причиной изрежешшх всходов ... было невыполнение основных агротехнических требований, предусмотренных инструкцией. Особенно вредно сказалось запоздание с посевом в засушливой зоне. К сожалению, в этих районах, как показало обследование, 50 процентов посевов произведено несвоевременно" ( 9_17 ) 9-5 . Тем самым вина за неудачу снова была свалена на нерадивых работников, на засуху, на то, что "вместо 6-7 всхожих желудей обычно сеяли всего 1-2-3 всхожих желудя" ( 9_19 ). Но ведь в перечне областей, обследованных комиссией Главка, были и лучшие хозяйства и районы не со столь засушливым климатом (и таких было немало). К тому же вся кухня с гнездовыми посевами для того и затевалась, чтобы деревья в гнезде помогали друг другу выстоять в борьбе с не благоприятными условиями, включая засуху. Поэтому ссылки на нерадивых работников, погодные условия и невсхожесть желудей были, конечно, пустой отговоркой!

На следующий год история повторилась. Посевы на гигантских площадях гибли. Однако провал не повлиял на решимость властей следовать предложениям Лысенко. На 1953 год, как и прежде, Главное управление полезащитного лесоразведения утвердило гнездовой способ как единственно прогрессивный ( 9_21 ), а Лысенко по-прежнему твердил:

... обязанностью и долгом чести всех работников сельскохозяйственной науки, лесоводов и агрономов является оказание максимальной научной помощи колхозам и совхозам в освоении и внедрении гнездового способа посева леса" ( 9_22 ).

Тем временем ситуация с гнездовыми посевами, насаждаемыми административно-приказным путем, принимала все более катастрофический характер. Забота о будущем страны, заложенная в программу преобразования природы, обернулась невиданными убытками. Разрекламированный сталинский план превращения России в сплошной сад рушился на глазах. С 1948 по 1953 год в стране посадили в два с половиной раза больше леса, чем за 250 предыдущих лет, но из них к 1956 году сохранилось в виде полноценных деревьев только 4,3%. Да и те остались лишь потому, что колхозники нарушили лысенковские инструкции и сажали и ухаживали за этими посадками по старинке. Все остальное "самоизредилось" ( 9_23 ). Но пока шло "самоизреживание", Лысенко "стриг купоны": собирал урожай от щедро раздаваемых мифических авансов на будущее. В 1949 году он в третий раз получил Сталинскую премию в размере 200 тысяч рублей (первой он удостоился в 1941, второй - в 1943 году). Снова пошли в связи с этим гулять по газетным и журнальным страницам хвалебные речи. Все научные биологические журналы поместили сообщения об этом (в некоторых журналах были напечатаны и портреты награжденного). В журнале "Биохимия", совсем уж вроде далеком от проблем, которыми занимался Лысенко, главный редактор В.А. Энгельгардт , заместитель главного редактора Н.М. Сисакян и члены редколлегии А.Л.Курсанов, А.И.Опарин и А.В.Палладин поместили верноподданнический слезливо-восторженный панегирик (тоже с портретом), в котором можно было прочесть такие кудрявые строки ( 9_24 ):

"Т.Д. Лыеенко - это ученый нового склада, научный деятель Сталинской эпохи ... Подлинного ученого, воинствующего диалектика-материалиста великий советский народ считает своим, народным ученым ... Вот почему каждый гражданин Советской страны с радостью отмечает присуждение Т.Д. Лысенко Сталинской премии. Разве можно пересчитать все, о чем спрашивают у академика Т.Д. Лысенко и на что он дает мудрые советы с учетом достижений мичуринской науки и народного опыта наших колхозников!" ( 9_25 ). Далее редколлегия журнала силилась нарисовать перед читателями перспективу будущих сказочных свершений, ожидающих народ от воплощения замыслов "народного академика": "Когда мы говорим академик Лысенко ... перед нашими глазами раскрывается величественная панорама недалекого будущего нашего социалистического сельского хозяйства. Мы видим обширные поля ветвистой пшеницы, виноградники в центральных областях, цветущие поля Заполярья, плантации цитрусовых на Украине, Северном Кавказе, в Крыму, Средней Азии. А в знойных степях Сталинграда и многих других районов мы видим зеленые массивы широколиственного дуба, березы, красоту которой почему-то до сих пор связывали только с севером. Мы видим озимую пшеницу, приобретшую свою новую родину в степях Сибири, высокопродуктивные стада на колхозных и совхозных фермах и многое, о чем трудно еще сейчас сказать, но что будет реальностью в недалеком будущем ... Как подлинный ученый он творит ежечасно, ежедневно, он весь есть творчество в постоянном действии" ( 9_26 ).

Нужны были воистину волшебные, сказочные бинокуляры, чтобы узреть это будущее великолепие, или быть циниками, чтобы печатать в серьезном журнале такие строки. А пока дубы не желали расти в "знойных степях Сталинграда", и не спасал от недорода квадратно-гнездовой способ посадки растений. И не было никакого проку от посевов озимой пшеницы по стерне в Сибири.

Что уж было надеяться на чудо с ветвистой пшеницей в Подмосковье, или, что совсем дико, - на сказки про "цветущие сады Заполярья". Миф рушился, хоть все подхалимствующие делали вид, что не замечают этого (см., также ( 9_27 ). В первый же год после смерти Сталина из газет в основном исчезли упоминания об этом плане. Затем проблема катастрофы с полезащитными лесополосами была рассмотрена на заседании коллегии МСХ СССР ( 9_28 ), а в июле 1954 года на Всесоюзной конференции по лесоводству вопрос о том, следует ли продолжать сажать лес гнездовым способом, был поставлен на голосование. Лесоводы в присутствии Лысенко единогласно проголосовали против ( 9_29 ).

По официальной оценке заместителя министра лесного хозяйства СССР В.Л.Колданова ( 9_30 ) страна потеряла от этой сталинско-лысенковской аферы около миллиарда рублей! Вряд ли эта цифра сколько-нибудь правильно отражала размер истинных потерь, и сосчитать точно, сколько же средств унесла эта затея - миллиард или десятки миллиардов, сегодня уже некому.

"Скоро ли советский народ увидит плоды преобразования природы?" - спрашивал в 1949 году в своей статье в "Огоньке" Е.М.Чекменев и отвечал:

"Несомненно скоро. Накопленный нашей наукой и практикой опыт на полях Кубани, Дона, Украины и Поволжья дает полное право это утверждать" ( 9_31 ). Однако положенная в основу заманчивого проекта лысенковская выдумка не давала никакого права на это и разрушила радужные планы в самом начале их реализации.

Оказался нереальным и чисто волюнтаристский расчет Сталина на изменение климата от сети лесных полос. Те государственные и даже межколхозные полосы, которые, в конце концов, выросли (после многократных пересевов), не стали даже слабым препятствием на пути суховеев и не прекратили засух. Как несли они раньше неисчислимый урон сельскому хозяйству СССР (при слабом развитии химизации и мелиорации земель), так несут их и теперь. Столь желанного Сталиным (и, добавим, народом) резкого изменения климата не произошло. А убытки, понесенные страной в результате деятельности бездумных прожектеров, были невосполнимы. Но они не сказались на судьбе Лысенко и нисколько не образумили горе-новатора.

Он и позже (вплоть до 1964 года) упрямо публиковал статьи о пользе гнездового посева, переиздавал старые инструкции, вставлял их в очередные издания "Агробиологии", не внося даже минимальных поправок. Все, по его убеждению, было в них правильно. В 1957 году он объявил еще об одном открытии (опять без каких бы то ни было опытов): "Есть все основания предполагать, что какие-то вещества, выделяемые листьями и ветвями деревьев одной лесной породы (вида), губительно действуют на деревья некоторых других пород (видов)" ( 9_32 ). С другой стороны, он придумал, что отмирающие деревья одного вида срастаются корнями и выполняют фантастическую работу: .... еще задолго до отмирания перекачивают все свои энергетические пластические вещества в остающиеся деревья, отмирающие ... сучья перекачивают энергетические вещества в ствол дерева. Этим и объясняется то, что деревья лиственных пород, усохшие в лесу на корню или усохшие на живом здоровом дереве нижние ветви (сучья) при сжигании, как правило, дают мало тепла. Где же здесь конкуренция или борьба индивидуумов внутри вида у лесных деревьев ...?' ( 9_33 ). Особенно забавно звучало типичное лысенковское - "как правило". Дескать, все несовпадения можно спокойно отнести к разряду нетипичных исключений из строгого правила. Даже в 1962 году ставленник Лысенко, занявший пост Президента ВАСХНИЛ, М.Л. Ольшанский продолжал утверждать: "густые всходы одного вида лесных растений противостоят всей своей массой в борьбе с другими видами и в то же время не конкурируют друг с другом" ( 9_34 ). А в ноябре 1963 года, видимо, потому, что к Лысенко воспылал любовью Н.С.Хрущев , газета "Известия" еще раз попыталась возродить интерес к гнездовым посадкам. Под рубрикой "Поучительные сравнения" была помещена статья и две фотографии, сделанные на лесной полосе "Волгоград-Черкесск", которые показывали, что гнездовой способ Лысенко якобы лучше ( 9_35 ). К сожалению, кроме как газетными статьями, Трофиму Денисовичу оперировать было уже нечем.

Замечание читателя

Критика через чур не оправданная, почитайте современные научные труды, не было это аферой. Не опытность, первые шаги, но сознательной обмана не было. Защитные поля действительно защищают от суховеев и увеличивают урожай и по сей день. Грязи вылито с потолка. Просто красивый набор букв. И кто автор их?

Ссылки: