Отработка политических приемов Лысенко

Сопоставление дат обнародования всех последовавших за яровизацией "открытий" Лысенко показывает, что идеи, положенные в основу их, были сформулированы в течение примерно года - начиная с конца 1932 года.

Научный багаж Лысенко за это время не мог существенно возрасти - времени на обучение не было. Исходной позицией было игнорирование законов генетики и нажим на то, что новая колхозная и совхозная практика непременно подтвердит правоту всех его идей и автоматически докажет нежизненность (любимое словцо Трофима Денисовича) генетических теорий, сформулированных буржуазными (а, значит, идеалистически мыслящими) учеными. Предпосылкой всех "открытий" был упор на правоту исходного постулата "нежизненности" генетики, неспособности каждого из генетиков в отдельности и всех вкупе предвидеть, что наступит такой золотой век, когда на необозримых просторах возникнут новые общественные структуры - колхозы и совхозы - и тогда сама собой отпадет нужда в "законах" генетики, может и справедливых когда-то, доказывавшихся на клочках земли, но предназначенных для иного - буржуазного общества.

ЛЫСЕНКО, таким образом, быстро столкнулся с непреложным правилом: каждый раз, стоило ему выдвинуть очередную новинку, как генетические законы оказывались для него препятствием. Но, войдя в обойму новаторов, признанных партийным руководством, поддерживаемых прессой, он должен был все вресмя сохранять этот свой имидж, и поэтому выбор между двумя взаимоисключающими возможностями - удовлетворять требованиям генетики (и из-за этого потерять ядро своих предложений) или же преуспеть в делании карьеры, но отвергнуть генетику как таковую, - был сделан. Лысенко все более определенно и решительно стал утверждать тезис о недоказанности законов генетики и вредоносности генетики для дела социалистического переустройства деревни.

Субъективно по-новаторски, с гордым осознанием верности избранной позиции, а объективно - по-знахарски, беспомощно и безграмотно шел Лысенко шаг за шагом к новым умозаключениям, закономерно вытекавшим из "нежизненности" генетики. Каждый его шажок был продолжением пути по одной дороге, сойти с которой он уже не мог. Отступление в сторону означало бы падение. Социальная среда включила его в себя, направляла его в соответствии со складывающимися стереотипами. Раз от раза, шажок от шажка крепла его уверенность в правоте исходного постулата, накапливалось раздражение против "апологетов буржуазной науки", пытавшихся, кто как мог, урезонить ниспровергателя законов, объяснить ему суть дела.

Формируя стереотип своего поведения (и мышления), Лысенко двигался несколькими путями: он учился фальсификации, искал опору в липовых данных и все чаше намеренно закрывал глаза на любые результаты, не подтверждавшие его умозрительные построения, а, с другой стороны, отрабатывал фразеологию, учился обходиться без новых знаний, заменять отсутствие таковых трескучими штампами. Был еще один фактор обучения: среда указывала ему, что нужно зорко следить за политическими изменениями на верхах, воспитывала умение лавировать, подстраивать свои "научные" обещания под сегодняшние интересы руководства (много десятилетий спустя М.А. Поповский удачно назовет этот стиль деятельности "управляемой наукой").

Ссылки: