Выступление Ю.А. Жданова с критикой Т.Д. Лысенко

Юрий Жданов, конечно, использовал ставшие привычными штампованные фразы о положительном значении новаторской идеи Лысенко относительно яровизации, упомянул -и не раз - "что он дал очень много нового нашей биологической науке, нашей стране" ( 8_87 ), но не они заостряли на себе внимание слушателей, а прозвучав шие негативные суждения. Начав свою лекцию с обсуждения проблем дарвинизма, Жданов не согласился с новизной взглядов Лысенко, отрицательно охарактеризовал роль и позицию "Литературной газеты" и тех философов, которые "вмешавшись в спор [биологов], не только не способствовали его разрешению, но еще больше запутали вопрос" (несколько раз упоминалось в этой связи имя Митина ).

Затем Жданов характеризовал работу Т.Д. Лысенко следующим образом:

"... Трофим Денисович в значительной мере борется с тенями прошлого. Концепция Лысенко в значительной мере отражает первую стадию познания, стадию созерцания в целом растительных и животных организмов"

"...колхицин был встречен в штыки школой академика Лысенко. Говоря об ученых, работающих с колхицином, он писал: "Действием на растения сильнейшего яда - колхицина, равно...как и другими мучительными воздействиями на растения, они уродуют эти растения. Клетки перестают нормально делиться, получается нечто вроде раковой опухоли" Итак, "сильнейший яд", "раковая опухоль", "уродство", "мучительное воздействие", "ненормальное развитие" - букет эпитетов, отнюдь не подходящих для того, чтобы поддержать новое дело. Странно слышать, когда новаторы говорят о том. что возникшая новая форма растения является ненормальной. А я вам скажу: плевать нам на то, что нормальная она или ненормальная; главное, чтобы плодов было больше, урожай был выше! (Аплодисменты) .

"... в 1935 году Трофим Денисович Лысенко, исходя из своей ограниченной концепции, несомненно задержал внедрение у нас новой кукурузы . Я считаю, что здесь мы видим как теоретическая ограниченность перерастает во вполне материальный ущерб, и мы вынуждены смотреть критически на ту или иную оценку какого-либо нового дела, которая исходит из школы Лысенко".

Жданов назвал "нежелательными сенсациями", которые лишь вредят делу,

"... обещание Т.Д. Лысенко буквально "выискать" новые сорта растений за 2-3 года. Таково же данное до войны обещание вывести за 2-3 года морозостойкую озимую пшеницу для Сибири, которая ничем не отличалась бы по стабильности от местных растительных форм.

Заканчивая лекцию, Ю.А.Жданов отметил, что "попытка подавить другие направления, опорочить ученых, работающих другими методами, ничего общего с новаторством не имеет", а затем сказал: "Необходимо ликвидировать попытки установления монополии на том или ином участке науки, ибо всякая монополия ведет к застою. ... Трофим Денисович сделал многое, и мы ему скажем: Трофим Денисович, вы много еще и не сделали, больше того, вы закрыли глаза на целый ряд форм и методов преобразования природы".

Вместе с тем Жданов не был ни в коем случае безусловным защитником генетиков и генетики. Скорее, выраженная в его лекции концепция носила эклектический характер, так как он говорил о материалистичности основных выводов генетиков, критиковал "школу Лысенко" за то, что она "недооценивает значение анализа, недооценивает работы по изучению химических, физических, биохимических процессов, по кропотливому изучению клеточных структур", упомянул "дискретность наследственности, современную теорию организаторов и генов", но вместе с тем утверждал:

"Когда некоторые ученые говорят, что есть наследственное вещество - это чепуха". Он осудил также генетиков за то, что те "слишком увлеклись дрозофилой ... что дрозофила отвлекает их от важнейших практических объектов ..."

Аналогично тому, как Лысенко (и Сталин!) делал акцент на абсолютности идеи переделки природы, Жданов говорил:

"Нам, коммунистам, ближе по духу учение, которое утверждает возможность переделки, перестройки органического мира, а не ждет внезапных, непонятных, случайных изменений загадочной наследственной плазмы. Именно эту сторону в учении нео-ламаркистов подчеркнул и оценил тов. Сталин в работе "Анархизм или социализм?""

Однако сильнейшей стороной лекции Ю.А.Жданова было то, что он восстал против краеугольного положения тех лет, принимавшегося в качестве аксиомы, - о переносе спора Лысенко с генетиками в сферу политической борьбы, о разделении спорящих по принципу сторонников буржуазного и социалистического 388 мировоззрения. Это была одновременно и смелая - для партийного работника - и принципиальная - в идеологических условиях тех лет - позиция.

"Неверно, - сказал Ю.А. Жданов, - будто у нас идет борьба между двумя биологическими школами, из которых одна представляет точку зрения советского, а другая - буржуазного дарвинизма. Я думаю, следует отвергнуть такое противопоставление, так как спор идет между научными школами внутри советской биологической науки, и ни одну из спорящих школ нельзя называть буржуазной". Докладчик не делал секрета из содержания своей будущей лекции, и слухи о ней докатились до ушей "народного академика". Лысенко решил послушать, что станет говорить Жданов, но сделал это необычным путем. Он оказался в кабинете своего дружка М.Б. Митина , исполнявшего обязанности заместителя председателя Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний . В комнату Митина был проведен динамик, благодаря чему можно было, не ставя никого в известность, подслушать все, о чем говорилось в зале. Уже сам этот тайный маневр говорил о многом. Раньше Лысенко не прибегал ни к каким уловкам и открыто вступал в борьбу, но сейчас положение стало, по- видимому, настолько плохим, что ни предотвратить это выступление путем закулисных переговоров, ни, на худой конец, помешать Ю.А. Жданову в ходе лекции как Лысенко, так и его дружки не могли. Можно себе представить, какое сильное впечатление на зал и докладчика могло бы произвести внезапное появление в зале Лысенко, которого вся страна знала в лицо. Но этого не произошло. Лысенко сидел, отгороженный от зала всего лишь небольшим коридором и вслушивался в голос партийного лидера, впервые за много лет говорившего о его, Лысенко, роковых ошибках. Было что-то трагическое во всей этой сцене. Чем-то унизительным веяло от одного только вида худой, слегка ссутулившейся фигуры пятидесятилетнего Президента Академии сельхознаук, самого известного в стране ученого, вынужденного в одиночестве, за плотно затворенной дверью внимать голосу молодого Жданова, беспощадно сбрасывавшего его с пьедестала еще при жизни. Он не нашел в себе сил встать из-за чужого стола и, сделав десяток шагов, войти в аудиторию, чтобы хоть что-то возразить Юрию Жданову. Ему не хватило мужества и для того, чтобы скрестить шпаги с влиятельным критиком сразу после лекции. Они разъехались, не показавшись друг другу на глаза, и виновником умолчания, этой игры в прятки, был не Юрий Жданов, а Трофим Лысенко, трусливо отсидевший всю лекцию в одиночку в соседнем с залом кабинете.

Ссылки: