Леонтович А.В.: политические взгляды

По своим политическим взглядам А.В. остался, по-моему, на уровне наивных романтических представлений старых большевиков. Он гордился успехами страны в индустриализации и другими, и, по-моему, долго (а может, и до конца) верил правительству и партии. Я как-то не помню никаких политических разговоров дома. Наверно, просто их не было при нас, детях.

Правда, много позже мама рассказала мне, что в 1937 г. она держала под кроватью маленький чемоданчик с бельем и другими вещами для отца, на случай его ареста . Ведь в нашем 12-квартирном академическом доме в Киеве хозяева 10 квартир были арестованы. Родители многих из моих и моего брата близких друзей также были арестованы, но все эти наши друзья продолжали по-прежнему бывать у нас в доме - ни мама, ни отец ни на йоту не изменили к ним отношения и никогда ни слова не говорили нам о желательности их "отлучения" от дома. Арестованный в эти годы друг отца академик А.Н. Соколовский по освобождении года через два (некоторых освобождали, когда Берия сменил Ежова , - Соколовский сказал, что он ничего не подписал несмотря на пытки ) первым делом пришел к нам, и родители радушно его приняли. Нашим современникам теперь трудно представить, как опасно было подобное порядочное поведение в то время.

Мои родители не были религиозными - я не помню никаких разговоров с нами, детьми, на эту тему, полностью отсутствовали в семье также какие- либо религиозные обряды или атрибуты (молитвы, иконы, посещения церкви). Однако мы, дети, были крещены и в семье неукоснительно и очень торжественно и тепло справлялись православные рождество и пасха, несмотря на имевшийся в то время строгий официальный запрет. Я думаю, это было соблюдение основных праздников и традиций нашей православной культуры. Рождеству предшествовал таинственный поход нашей воспитательницы немки Люли вместе с нами, детьми, куда-то далеко в тимирязевский лес с большим мешком, в котором приносили домой срубленную елочку. Елка украшалась главным образом самодельными игрушками, конечно, настоящими свечами и стояла в комнате с плотно зашторенными окнами, чтобы снаружи не было видно ( новогодние елки также были запрещены во времена моего детства). На рождество приглашали гостей (среди которых помню и некоторых сотрудников кафедры) и готовили традиционное украинское рождественское блюдо - кутью с маком, которую очень любил отец. А.В. принимал во всем этом живейшее участие. На пасху наша няня пекла куличи, которые для сохранности воздвигала на верхушку высокого шкафа, так что мы, дети, могли только облизываться снизу. Накануне происходило совместное с папой крашение яиц (также тайное), для чего он приносил из лаборатории немного гистологических красок - красную (эозин) и голубую (метиленблау). Наконец наступала пасха - мы просыпались с братом рано утром и - о чудо! - между нашими кроватками стоял столик, покрытый белой скатертью, по краям которого были выложены зеленые плети ползучих растений (раньше их много было в лесу), а в центре стояли куличи, пасха, корзиночка с разноцветными яйцами. Дня два-три в доме сохранялась радостная атмосфера праздника с традиционными угощениями, но никаких посещений церкви или других религиозных обрядов не было.

А.В. был известен как исключительно честный человек, справедливый и доброжелательный, всегда готовый помочь людям. Где-то в 20-е годы, когда было голодно, его выбрали в Тимирязевской академии начальником поезда , отправляемого в Сибирь за продуктами (зерном, крупами?), по-видимому, благодаря всеобщей убежденности в его честности. Частым присловьем отца было: "Делайте людям хотя бы то, что вам ничего не стоит, и этого будет много". Во время войны в эвакуации, знавшие его или совсем малознакомые, обращались к нему, чтобы узнать что-то о своих близких, потерявшихся в военном лихолетье. Сохранилась масса присланных ему фронтовых треугольничков, открыток и писем с одним и тем же вопросом: "Не знаете ли Вы что-нибудь о... " (дальше следовали имена и фамилии). На каждое письмо отец обязательно отвечал, и как он радовался, если можно было сообщить что-нибудь хорошее. Эти послания, при их чтении теперь, воспринимаются как трагический вопль о помощи целого обездоленного войной народа.

Вспоминается также записка, присланная ему на защите чьей-то диссертации одним из присутствующих (А.В. был оппонентом на защите этой диссертации, вышедшей из "враждебной" научной школы и содержащей положения, противоречащие его взглядам): "Принимая во внимание содержание диссертации, Ваш положительный отзыв исключительно благороден".

В сборнике, посвященном памяти отца [ 9 ], ученики назвали его "человеком с большой внутренней правдой". Отличительной чертой А.В. была необычайная скромность, а также отсутствие каких-либо меркантильных и "карьерных" интересов и способностей рекламировать свои работы. Поэтому его подчас обходили в каких-нибудь "выдвижениях", ссылках на его работы, наградах и т.д. Помню особое лукавое выражение его лица, когда в таких ситуациях, он смиренно говорил: "Не заслужил!".

Я очень любила папу, но в последние годы его жизни бывала иногда заносчива и резка. В его последнюю болезнь он как-то сидел в кресле, закутанный в плед, и вдруг на меня нахлынула такая нежность к нему, что я подошла сзади и обняла его. Он как-то хмыкнул, коснулся моей руки и растроганно сказал: "Вот увидишь, мы с тобой еще такими друзьями будем!". Так оно и было бы - чем старше я становилась, тем больше понимала масштаб его личности.

Ссылки: