 |
Ландау - школьные годы
В гимназии Лев Ландау шел первым по точным наукам, но постоянно не ладил с учителем словесности. Тот возненавидел ученика, едва взглянул на его тетрадь.
-Такого почерка я никогда не видывал! - гремел с кафедры учитель. - Да у меня, батенька мой, глаза на лоб полезут, если я стану разбирать такие почерки, - Ясно? - Ясно, - Что вам ясно? - Что писаря из меня не получится. - Боюсь, что из вас вообще ничего не получится. Извольте
менять почерк, я не могу попять эти убогие каракули. С годами конфликт обострялся. Лев любил читать Гоголя, Пушкина, Некрасова, Лермонтова, а сочинения ненавидел всей душой. Как-то учитель прислал письмо Давиду Львовичу. Пока отец читал письмо, Лев тоскливо слонялся по коридору. Вот получил единицу за сочинение о Евгении Онегине. А за что? Ни одной ошибки. Написал: "Татьяна была довольно скучная особа" - и единица. Неужели нельзя "сметь свое суждение иметь?" Сейчас папа дочитает письмо от учителя, позовет в кабинет и заведет один из бесконечных нудных разговоров. Странно, все, что говорит папа, умно, обоснованно, но до чего скучно! За окном - солнце, ветер, свобода, а тут стой с покорным видом и слушай то, что тебе давно известно. - Лев! Войди! - Я здесь, папа. - Неужели ты не в состоянии получить приличной отметки по такому легкому предмету, как словесность? - Есть предметы, по которым стыдно получать оценку выше тройки. - Стыдно или не стыдно, меня не интересует. Я требую, чтобы словесность у тебя
шла отлично. И пиши поаккуратней, круглыми буквами, с наклоном. - Это насилие, папа. А всякое насилие мерзко, грубо и недостойно человека. - Ну, со мной ты этот тон оставь. И что с тобой будет, когда ты вырастешь?
Имей в виду, завтра тебя спросят на уроке словесности. Готовься! - Я готов. Первый урок - словесность. Лермонтов. Если бы учитель знал, что он почти все стихи Лермонтова наизусть помнит, и даже прозу! Да разве со словесником можно говорить всерьез? - Ландау! Скажите, о чем думал Лермонтов, когда писал "Героя нашего
времени?" - На этот вопрос мог бы ответить только один человек. - Уж не вы ли? - Ни в в коем случае. - Я так и полагал. - Так кто же? - Михаил Юрьевич Лермонтов. - Садитесь. Единица! Вы чрезвычайно легкомысленно относитесь к учению!
Жаль, что у такого почтенного человека, как Давид Львович Ландау, такой
неудачный сын! Вскоре в связи с установлением в Баку Советской власти началась перестройка системы народного образования. Целый год Лев был дома: гимназии были ликвидированы. Мальчик и раньше почти не готовил уроков, а теперь мог окончательно разлениться. Эти мысли не давали покоя Любови Вениаминовне. Мать боялась, что сын вырастет лодырем, и из чисто педагогических соображений допекала Льва разговорами о том, что ничего путного из него не выйдет, что кто ничего не делает, тот паразит - живет трудами других. "Одних способностей мало. Если не трудиться, они заглохнут, и человек превратится в полнейшее ничтожество," без конца повторяла она. Любовь Вениаминовна хотела задеть самолюбие сына, но, по- видимому, зашла слишком далеко. Злополучная педагогика чуть не привела к трагедии, потому что в тринадцать лет Лев решил покончить жизнь самоубийством. Он уже обдумывал, каким способом проще это сделать, но, к счастью, родители приняли решение определить его вместе с сестрой Соней и кузиной Темой в коммерческое училище, и это отвлекло его от грустных мыслей. Бакинское коммерческое училище впоследствии было преобразовано в экономический техникум. Это было учебное заведение с отлично поставленным преподаванием математики. Давид Львович Ландау входил в совет попечителей училища. Надо было сдать вступительные экзамены. К ним готовились вместе. Лев обогнал девочек - он уже умел и дифференцировать и интегрировать. Дифференцировать научился в двенадцать лет, интегрировать - в тринадцать. Занятия математикой доставляли ему такую радость, что он забывал обо всем на свете. Не хотелось заниматься только геометрией. Уж очень она примитивна. Наступил вечер накануне экзамена по геометрии. Усевшись в кресло и закинув ногу за ногу, Лева начал перелистывать учебник. Он был так сосредоточен, что, кроме своей книги, ничего не видел. Мимо ходили, не сколько раз пытались что-то спросить у него - он ничего не слышал. Через два часа он закрыл книгу.
- Выучил?
- Да. Экзамены сданы на отлично. Лева, Соня и Тема были зачислены в предпоследний класс училища. Тщедушный мальчик в первый же день стал мишенью для насмешек и небезобидных шуток великовозрастных одноклассников. Но лишь до первого урока математики. Преподаватель Асланов предложил решить задачу двумя способами, и молодые люди склонились над тетрадями. - А ты даже не пытаешься решать? - спросил
Асланов, заметив, что новенький не написал ни строчки. В классе
захихикали. - Я уже решил,- ответил Лев. - Какой же у тебя ответ? Ландау сказал. Ну так решай второй вариант. Решил. Иди к доске. Знакомство состоялось. Теперь уже никому в голову не приходило подшучивать над возрастом Левиньки. Какие там шутки, когда он решал контрольные чуть ли не всему классу! Близких друзей у Левы в это время не было и не могло быть: его одноклассники были намного старше. Зато подобралась хорошая компания: Соня и Лева Ландау, Ваня Моргулов, Боря Лейбзон, Тема Левитина. Мальчик работал очень много. От бесконечного сидения ныла спина, и он стал писать лежа. Так можно было заниматься хоть десять часов подряд. Любовь Вениаминовна пыталась возражать: - Лев, медицина утверждает, что лежа не то что писать, даже читать
вредно. - Мамочка, но ведь медики так часто ошибаются! - Я говорю с тобой совершенно серьезно и прошу оставить неуместные
шутки. Ты зачахнешь без воздуха. Нужно ходить, двигаться... - Хорошо. - Сегодня я иду на лекцию профессора Дубровского. - А о чем лекция? - О французской революции. Соня и Тема тоже идут. И кузина Соня со своим
женихом Суреном. Ты знаешь, мама, какой замечательный человек
Сурен Зарафьян ! Он профессиональный революционер. Член партии большевиков.
До установления в городе Советской власти скрывался в подполье. Маркса
знает лучше меня, намного лучше. Куда мне до него! Упоминание о трудах Маркса не случайно. Лев читал их в столь юном возрасте, что приводил взрослых в изумление. Мальчик просиживал часы над толстой книгой с мелким шрифтом. На корешке книги - полустертая надпись: "Капитал".
После лекции профессора Дубровского вся компания решила идти пить чай к Ландау - Любовь Вениаминовна любила молодежь. - Понравилась тебе лекция? - спросила она сына. -Да,? ответил он. И, помолчав, добавил: - Смерть на баррикадах - это благородно!
Лев Ландау рос в революционном городе, интересовался всем, что происходило вокруг. События, одно другого невероятнее, сотрясали Баку , нарастали, вовлекая в свой круг все больше людей. 31 октября - 2 ноября 1917 года здесь установилась Советская власть. Ждали больших перемен. Но 31 июля 1918 года власть захватила контрреволюция. На помощь ей поспешили интервенты. 20 сентября 1918 года, день расстрела бакинских комиссаров, обернулся страшной трагедией для сотен, тысяч людей. В городе хозяйничали каратели, каждый шаг которых вызывал всеобщую ненависть.
К революционерам Лев относился восторженно. Подполье для него было овеяно романтикой. Он мечтал, что на улицах воздвигнут баррикады. Ему мерещились картины уличных боев. Родственники удивлялись: до чего же мальчик начитан, как толково он говорит о серьезнейших вещах! Как-то Сурен Зарафьян спросил Льва: - Кем ты будешь, когда вырастешь? - Революционером,- ответил Лев. - Но ты же не знаешь, какие они, революционеры, что в них главное? - Знаю. Они щедры, ум их раскрепощен, и главное в них - свобода.
Когда Лев ушел, Сурен сказал своей невесте: "Необыкновенный мальчишка. Основательно изучил " Капитал " и, представляешь, сумел схватить главное.
Лев читал много, но не проглатывал бездумно книгу за книгой. От матери мальчик унаследовал чутье ко всему прекрасному. Он воспитывался на лучших образцах классической литературы. Она сделалась частью его жизни. Лев был без ума от поэзии, поэзия стала его стихией. Прочтет несколько раз понравившееся место - без запинки повторяет наизусть. Это помогло ему развить память, что очень пригодилось в дальнейшей работе. Любимым поэтом Льва в те годы был Некрасов. Трагически пережитый переломный возраст, мысли о своей неполноценности - все, что чуть не привело мальчика к гибели, отразилось в его страсти к поэту несчастных и обездоленных. Вековые страдания народа ранили сердце. Он переживал стихи Некрасова, не читал, а именно переживал их. Однажды сестра застала его плачущим над раскрытой книгой. - Что с тобой? - испуганно спросила Соня. В ответ он указал ей на строчки:
От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови,
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви!
Затем настольной книгой Льва Ландау стал роман Стендаля "Красное и черное". Он жил жизнью Жюльена Сореля: страдал и блаженствовал, торжествовал и ненавидел. Лев вынес из этого произведения мысль, ставшую его девизом: "Для человека нет ничего недосягаемого". Никакие проповеди и добрые советы не помогли бы ему понять: главное - стать настоящим человеком. Он сам, своим умом дошел до постижения святых и вечных истин. Мальчик выстрадал это. Чтобы почувствовать, как резок, независим и горд он был в это время, надо было хоть раз услышать, как он произносит строки из любимого романа Стендаля: "Жизнь слишком коротка, и не следует проводить ее, пресмыкаясь перед жалкими негодяями". Эти слова Лев произносил так, как их мог произнести только один человек - Жюльен Сорель. По свидетельству людей, близко знавших Ландау, он кое-кого шокировал этой цитатой. Давиду Львовичу пришлось выслушать жалобу на сына, после чего он сказал мальчику, что считает его поведение предосудительным.
- Это же не я сочинил,- ответил Лев.
- Не наивничай. Я прекрасно знаю, что сочинил Стендаль. А сказал ты.
Ни с чем не сравнимое впечатление произвели на Льва произведения Толстого. - Я все думал,- рассказывал он много лет спустя,- в чем сила этих романов, что в них главное? И понял. Главное - бесстрашие правды. Персонажи Толстого не совершают ни одного поступка, который бы не вязался с их характером.
Подросток хотел избавиться от недостатков: робости, застенчивости, лени, поэтому он искал и у окружавших его людей, и главным образом в книгах ответы на те проблемы, которые он перед собой поставил. Оп всегда считал себя революционером, и он, безусловно, им был. Революционная сущность мировоззрения Ландау особенно проявилась в его лекциях и книгах. Только революционеру могут принадлежать такие, к примеру, слова:
"Сейчас читателю, может быть, трудно почувствовать революционность открытия Коперника, трудно представить себе, что, отстаивая справедливость его идей, Джордано Бруно пошел на костер, а Галилей терпел унижение и ссылку. В чем же подвиг гения Коперника? Почему открытие вращения Земли можно ставить в один ряд с идеями человеческой справедливости, за которые передовые люди были способны отдать жизнь?..
Ссылки: