Ландау и сын Гарик (Игорь)

За три месяца до избрания в академию у Ландау родился сын. От радости не сиделось дома, Дау носился по институту и всем сообщал: "У меня родился сын! Шальников советовал назвать мальчика Иваном. Но Дау дал своему сыну "лучшее из всех возможный имен" "- Игорь. Лопнула еще одна "теория", которую Дау считал непогрешимой: раньше он говорил, что детей иметь нельзя - они мешают родителям заниматься делами. Надо было видеть, как Дау играл с малышом! Мальчик был толстый, краснощекий, с черными отцовскими глазами и льняными материнскими локонами. Едва научившись ходить, он с утра топал в отцовский кабинет и через минуту там начиналась немыслимая возня. Дау очень любил игрушки. Из своей первой заграничной командировки он привез только открытки с видами разных городов и игрушки. И вот Гарику купили игрушечную железную дорогу. В какой ажиотаж пришел Дау, когда из ящика достали яркие вагончики платформы, семафоры и рельсы. Он суетился, всем мешал, все делал невпопад, но вдруг неожиданно для себя правильно что-то соединил и с видимым удовлетворением показал Гарику. "Вот и папа пригодился",- серьезно заметил четырехлетний сын. Дау так и покатился со смеху.

Когда Гарик немного подрос, он перенял у отца потребность пошутить, рассказать что-нибудь веселое и часто задирал папу, который никогда не давал ему спуску. Однако Гарик не сдавался. Однажды он вернулся из зоомагазина, где покупал корм для рыбок, и сказал отцу:

"Я был в магазине, так там продавец, когда меня увидел, сразу сказал: "Наверное, твой папа гусь".

"Бедный ребенок,- с притворным сожалением ответил отец,- ты так похож на гуся!

"Пап, а помнишь, в Казани был такой случай. Ты устоял в кузове грузовика, Шальников резко дернул, и ты выпал из машины." "Было такое - Как же это произошло?"

"Я очень странно перевернулся в воздухе и стал на ноги".

"Без крыльев не обошлось, а? Так кто гусь, ты или я?"

Как-то Кора сказала мужу:

"Ты играешь с Гариком, как с котенком. А посмотри, как другие чуть не с трех лет начинают натаскивать своих детей по математике. Их даже гостям демонстрируют. Научили как-то там определять дни недели любого года. Спрашиваешь, например, какой день недели был 1 июля 1900 года, и через две минуты ребенок отвечает.

"Коруша, перестань. Это же просто издевательство над детьми! Ты хочешь, чтобы я делал из сына Математика, а он, может быть, родился музыкантом. Я никогда не буду его ни к чему принуждать. Ребенок Должен радоваться жизни. Наклонности появятся с возрастом, и очень важно, чтобы они не были навязаны родительским мнением, чтобы они были его собственные. Свою специальность, свою профессию человек должкен любить. Человек может быть счастлив только тогда, когда любит свою профессию. Это дает ему возможность с наслаждением трудиться". "Ну, хотя бы английскому его учи," не сдавалась Кора.

"Английскому его научат в школе, это совсем нетрудно".

"Но тебя же научили и французскому и немецкому..." "Именно поэтому я предоставляю своему сыну возможность наслаждаться жизнью. Меня слишком мучили в детстве".

Кора наголо обрила сына перед тем, как он пошел в первый класс. Дау воспринял это как покушение на свободу ребенка. Кора отдала мне на сохранение фотографию Гарикина класса, чтобы Дау не расстроился - бритых мальчиков в классе оказалось меньше половины. Мальчик рос очень скромным. Как-то 1 сентября старенькая учительница физики, водя пальцем по классному журналу, наткнулась па его фамилию: "Ландау... Ландау... Что-то знакомое. У тебя тут брат или сестра не учились" Игорь покраснел и отрицательно покачал головой. Он не стал объяснять, что его папа известный физик. Сын многое унаследовал от отца, в том числе и неразборчивый почерк. Учительнице русского языка и литературы это очень не нравилось. Как-то вечером в квартире Льва Давидовича раздался телефонный звонок. К аппарату подошел сам Ландау. Звонила учительница. Она обрадовалась, что застала главу семейства дома. "Должна вас огорчить: у вашего сына настолько скверный почерк, что надо срочно принимать меры, взволнованно проговорила она."- Пока не поздно... Лев Давидович растерялся, потому что почувствовал, что собеседница говорит совершенно искренне. Он пишет хуже всех," продолжала учительница,- безграмотно". "Много ошибок делает?" "Нет, ошибок как раз почти нет. Но почерк неудовлетворительный". "Неужели вы действительно придаете такое значение чистописанию?" - простодушно удивился Ландау. В наше время, когда многие пишущие пользуются машинкой... "Простите,- перебила учительница,- я руководствуюсь программой, утвержденной Академией педагогических наук. Для меня это высший авторитет". "Не разделяю ваших убеждений. Академия делает одну ошибку за другой. Разумеется, педагоги тут ни при чем. Я всегда с уважением относился к вашему благородному труду. Учительница попрощалась со Львом Давидовичем. И, хотя она осталась при своем мнении, у нее все же не было обиды на человека, который говорил с ней тоже искренне, ссылался на то, что у пего самого непонятный почерк,- вообще держался исключительно просто и уважительно.

Гарик (см фото) учился поразительно легко, у него всегда все было сделано вовремя. Письменные задания он часто выполнял в школе. Когда бы мать ни спросила: "Гарик, ты выучил уроки? " он всегда отвечал утвердительно. И все же отец ужасался, что для приготовления домашних заданий ребенку приходится иногда сидеть за столом не менее трех часов. Если к этому прибавить шесть часов школьных занятий, получается безотрадная картина.

По мнению Ландау, школьная система образования вместо того, чтобы научить ребенка мыслить и принимать самостоятельные решения, перегружает его память тысячами разрозненных фактов, даже притупляет способности школьника, если он, на свою беду, отличается усидчивостью и исполнительностью, хотя на первый взгляд это может показаться парадоксальным.

И все это происходит в то время, когда одна из главнейших задач школы - приохотить ребенка к труду, к учению. Постижение таких интереснейших предметов, как, например, литература и история, может и должно служить наиважнейшей цели - воспитанию патриотизма. Вообще воспитательная роль школы чрезвычайно важна. "Словами школу не переделаешь. Надо написать новые учебники,"-говорил Дау.

Меня всегда поражало, почему Дау никогда по занимался с Гариком ни математикой, ни физикой. Ведь ни для кого не секрет, что в интеллигентных семьях родители часто помогают детям делать уроки. Я спросила у него об этом, он объяснил:

"Чем больше взрослые помогают, тем хуже. Они отучают детей думать.

"Но вы бы могли рассказать ему что-то настолько интересное, что это увлекло бы его". Дау махал рукой:

"Человек до всего должен дойти сам. Школьная программа по силам любому ребенку средних способностей. Она не только дает известный объем знаний, но еще и учит работать. Воспитывает самостоятельность! Если родители вмешиваются в этот нормальный процесс, они делают из своих детей калек, не способных к самостоятельному труду".

Однажды Гарик не сделал урока, получил двойку и Кора набросилась на него.

"Не надо его ругать,- спокойно сказал Дау. Откуда ты знаешь, может быть, он решил не работать а быть профессиональным паразитом?".

Что-то я не помню, чтобы это повторилось, чтобы Гарик еще хоть раз пошел в школу с невыученными уроками.

И еще одна деталь - Дау никогда не наказывал сына. Желая удостовериться в этом, я спросила у Игоря, когда он уже стал взрослым: "Тебя отец когда-нибудь наказывал?" "Что ты имеешь в виду?" - не понял он.

Не наказывал, не принуждал, предоставлял полную свободу. И вместе с тем мальчик рос в обстановке труда: с утра до вечера работал отец, не покладая рук трудилась мать. А в адрес тех, кто отлынивает от дел, раздавались реплики, от которых становилось не по себе:

"Г. лодырь и поэтому выбрал себе вшивое занятие, видимость деятельности. Вошь - паразит, и он napaзит. Вроде вши".

Разговоры о недостатках школьных программ велись постоянно. Жаль только, что Ландау не нашел соавторa-учителя, вместе с которым он мог бы написать учебники по физике для средней школы. Мне приходилось слышать, что Лев Давидович составил программу для школы по физике и математике. Вероятно, это ошибка.

Игорь никогда не обращался за помощью к отцу, всегда все делал сам. Отец не докучал сыну нравоучениями, мелочной опекой. И все-таки он оставался для Игоря непререкаемым авторитетом. Конечно, большое значение имело то, что мальчик ни в коей мере не был трудным ребенком. Знакомые говорили Коре: "Какая вы счастливая! У вас золотой ребенок!"

Больше всего на свете мальчик боялся насмешливых реплик отца. Кроме того, предоставлявшаяся ему свобода развила в нем чувство ответственности. И конечно же он наматывал на ус все то, что говорил Дау о лодырях.

Ссылки: