 |
Мододежь 50-х и "старики" - интеллигенты прошедшие сталинские лагеря
Более всего наше заглазное обозначение "старики" прилипло к Лидии Яковлевне Гинзбург: "наша мудрая старая черепаха", говорили мы о ней нежно. Иногда величественно - "старуха". "Старушка" - внесла поправку через десять лет моя младшая сестра Ксана Кумпан, и это означало, что мы уже не самые молодые в окружении "наших стариков". Я, может быть, повторяюсь, но я продолжаю настаивать на том, что встреча с нашими "стариками" была символической. Она не была традиционной встречей "отцов и детей", встречей- несогласием, конкуренцией, непониманием, встречей-враждой, как это было и до нас обозначено в русской литературе, да и после нас. Так распорядилось время.
Мы каким-то образом созрели друг для друга: поколение "детей", только что закончивших сталинские гимназии (я не оговорилась, безусловно - школа 1945- 1955-х годов внешне копировала царскую гимназию, ибо в это время Сталин твердо взял курс на построение советской империи), и поколение "отцов", только что или в недалеком прошлом вернувшихся из сталинских тюрем и ссылок. Они - долго ожидавшие, что кому-то понадобится еще на этом свете их несоветское воспитание и мироощущение, уставшие ждать и уже почти потерявшие надежду, и мы - проснувшиеся после 1953 года, ставшие почти счастливыми после письма Никиты Хрущева , ринувшиеся им навстречу и жадно поглощавшие в течение по крайней мере трех десятилетий их опыт, их рассказы, их суждения, их школу, их библиотеки, из самиздата и, конечно, их ни с чем не сравнимую атмосферу - и быта, быта блокадников в недалеком прошлом, жителей уплотненных коммунальных квартир в годы "хрущевской оттепели", и, главное, - атмосферу общения. В кого сколько вошло, кто сколько мог, но мы почерпнули их твердости, гордости, достоинства, человечности... Как ныне видится уже издалека - это была утраченная теперь, за редким исключением, атмосфера интеллигентской жизни в России при чуть ослабленном советском режиме, то, о чем принято было говорить у них вслед за Анной Андреевной Ахматовой, - "это еще вегетарианские времена".
Их реакция на окружающую жизнь, на политическую обстановку, их взгляд на культуру, их бескомпромиссность - и в жизни, и в творчестве - все было усвоено с благодарностью и без попыток оценить это хоть с небольшой долей критичности, хоть от чего-нибудь оттолкнуться. Мы привыкли к оцененному нами уже тогда счастью с их помощью легко перебегать по мосту, благородно предоставленному нам, из одной эпохи в другую и быть накоротке с культурой начала века и двадцатых годов, думать о ней, ценить ее, не рабски задыхаясь от восторга и в то же время поверхностно и отчужденно, как о ней часто судят сейчас (особенно этим грешат средства массовой информации), а изнутри, свободно и глубоко. И вот теперь, когда никого из них, наших "стариков", уже не осталось в живых, да и наши ряды сильно поредели, мне бы хотелось помянуть их, каждого, не только добрым словом, но и припомнив их во всех драгоценных подробностях, пока еще не стертых безжалостно временем и не заляпанных сегодняшними впечатлениями.
Ссылки: