Воспоминания писателя В.Г. Авсеенка

В "Историческом Вестнике" за 1881 г. напечатаны "отрывки из воспоминаний" известного писателя В.Г. Авсеенка , под заглавием "Школьные годы", относящиеся, между прочим, и к К. I Г., в которой автор учился в 1855-1859 гг. Свои первые гимназические годы В.Г. Авсеенко провел в петербургской 1-й гимназии, куда, по его словам, "принимались только дети из самого образованного в России сословии". В 1855 г. родители его переехали в Киев, ввиду чего В.Г. был переведен в К. I Г. Три года, проведенные им здесь, оставили в нем мрачное воспоминание. "Мне было очень трудно привыкнуть к совершенно иному тону, царившему в провинциальной гимназии, - пишет он. - По составу преподавателей она считалась лучшей в округе, и в этом отношении перемена была не особенно чувствительна. Но совсем другим характером отличался состав воспитанников. На них на всех лежала тусклая печать провинциальности, тот серый, подавляющий колорит обывательской ординарности, с которым мне впервые приходилось знакомиться.

Артистическая даровитость, отличавшая моих петербургских товарищей, значительный уровень их умственного развития, их раннее, может быть, даже слишком преждевременное, знакомство с интересами значительно высшего порядка, - ничего этого в киевской гимназии я не встретил... Единственным отрадным воспоминанием за эти три года я обязан покойному учителю русской словесности, А.П. Иноземцеву . Это была очень даровитая личность, к сожалению, рано унесенная смертью. Отличный знаток русского языка, человек с правильным и тонким литературным вкусом, А.П. был совсем не на месте в гимназии, где воспитанники состояли из поляков и малороссов, не только не умевших правильно говорить по-русски, но даже неспособных отделаться от нерусского акцента. Бывало, он чуть не плакал с досады, когда, например, ученик скажет: "помочу перо", и в целом классе не найдется ни одного, кто бы мог его поправить. Мне сдается, что самая смерть Иноземцева - от разлития желчи - была подготовлена скукой провинциального прозябания и возни с поголовною добропорядочною бездарностью. Ю.Э. Янсон , заступивший его место, человек очень образованный и талантливый, но еще очень молодой, не догадался принять в расчет умственный уровень учеников, но скоро убедился, что класс только хлопает на него глазами, - и тоже огорчился. Впрочем, это случалось с каждым учителем, который пытался хоть чуточку приподнять уровень преподавания. Мне было очень скучно, я учился гораздо хуже, чем в Петербурге, и хотя кончил курс хорошо, но без медали".

В.Г. Авсеенко, кажется, с предубеждением отнесся к К. I Г., которой он не мог, по сравнению со столичной, простить ее провинциального отпечатка: в строках автора так и сквозит это пренебрежительное отношение петербургского барчука к провинциалам-товарищам "из поляков и малороссов". Однако автор упустил из виду, что незадолго до его поступления в К. 1 Г., окончили в ней курс такие представители "добропорядочной бездарности", как В.Я. Шульгин и Н.X. Бунге , и такой малоросс, как Н.И. Стороженко ... *** В 1900 г. вышли отдельным оттиском из журнала "Киевская Старина" воспоминания бывшего учителя русской словесности, а после инспектора 2-й гимназии, М.К. Чалого, относящиеся к 1852-1861 гг. Изображая в этих воспоминаниях, собственно, жизнь 2-й гим-назии, автор мимоходом касается и жизни 1-й гимназии; он говорит о переходе этой гимназии из Липок в ее настоящее помещение и о причине этого перехода, упоминает о бывших ее инспекторах - Н.М. Гренкове, Е.П. Стеблин-Каменском и кн. Дабиже, директорах - А.П. Любимове, А.К. Деллене и А.Ф. Андрияшеве и учителе словесности Н.Д. Богатинове, которого называет "известным святошей".

Особенно интересны те места воспоминаний М.К. Чалого, которые обнимают время попечительства в Киеве Н.И. Пирогова . Великий педагог, желая развить самодеятельность учеников гимназии и возбудить в них живой интерес к занятиям литературой, завел в Киеве ученические литературные 6еседы, которые устраивались периодически. Первая гимназия, в которой происходили педагогические диспуты, сделалась как бы киевским Вартбургом - местом состязания юных певцов. Описывая эти состязания, М.К. Чалый говорит: "Н.И. Пирогов не переставал проповедовать, как между преподавателями, так и между учениками, о необходимости самостоятельного труда. С этою целью были заведены литературные беседы. Упражнения в литературных занятиях, по всем, преподаваемым в гимназии, наукам, должны были служить целью этих бесед. Всякое проявление самостоятельного труда участника в литературных беседах должно быть дорого для руководителей беседы, возбуждая в них надежду, что университет получить ученика, уже хорошо ознакомившегося с тем родом научных работ, который ему предстоит в университете, хорошо подготовленного к университетским занятиям и уяснившего себе цель и значение умного учения. При этом наставникам было предложено указать учащимся на такие предметы, которые бы им были по силам. На эти беседы раз в неделю собирались ученики 6 и 7 классов обеих гимназий. Ученик 1-й гимназии приносил сочинение, а ученик 2-й гимназии к следующему собранию писал на это сочинение критику, и тут между ними происходил диспут, который тут же и записывался скорописцами. На критику иногда писалась антикритика и т. д. Беседы происходили в зале 1- й гимназии, в присутствии гимназического начальства и преподавателей, под председательством попечителя. Вмешиваться в диспут двух соперников никому не дозволялось. Только в крайнем случае, когда спор заходил слишком далеко и диспутанты не знали сами, как им выпутаться из сетей, в которых они сами себя запутали, их останавливал Н.И. и наводил на настоящую дорогу.

На первые беседы, сколько я помню, были представлены сочинения: воспитанниками 1-й гимназии - Авсеенком, Забугиным и Лашкевичем и 2-й гимназии - Диким, Цветковским и Бутовичем. Сочинения этих учеников, согласно правилам, были написаны по совещании с преподавателями, но авторы следовавших за ними сочинений перестали согласоваться с установленными попечителем правилами. Выбор тем стал своеволен и безразличен: так, воспитанник 2-й гимназии Н-н дерзнул преподнести почтенному собранию теорию Духинского , доказывая, что русские не славяне, а туранцы, истинные же славяне - поляки, которым и подобает господствовать над всеми прочими славянскими народностями, для чего необходимо возвратить Польше ее прежнее могущество, расширив ее до границ 1772 г. Замечательно, что под давлением начинавшегося тогда польского террора , ни в 1-ой, ни во 2-й гимназии не нашлось ни одного критика на это сочинение: в то время начались уже революционные манифестации в Варшаве, а вслед за Варшавой повторились во всех городах и местечках юго-западного края беспрепятственно".

Из воспоминаний М.К. Чалого видно, что во время попечительства Н.И. Пирогова дисциплина в К. I Г. находилась в упадке: в этом отношении гимназия разделяла тогда общую участь учебных заведений Киевского округа, который был не подготовлен к новым педагогическим веяниям и был застигнут ими врасплох. Об этом читаем у М.К. Чалого следующее:

"Директор Деллен, прекраснейший и добрейший человек (такие люди всегда бывают плохими администраторами), был слишком мягок, слишком нежен, чтобы поддержать авторитет власти; а инспектор Дабижа, так же прекраснейший и добрейший человек, был слишком высок по своему княжескому положению, слишком аристократ, чтобы унижаться до мелочей школьной обыденности и заниматься самоотверженно. Но он скоро получил другое назначение. На место его Пирогов выписал из Чернигова Андрияшева: получив его правила о проступках и наказаниях учеников, он узрел в нем призванного педагога, но при нем дисциплина окончательно упала. Нельзя было узнать первой, образцовой по порядку, гимназии. Как бы в подтверждение того, что сказано здесь о несостоятельности инспекции в 1- й гимназии, воспитанники пансиона, помещавшегося над попечительской квартирой (где теперь канцелярия), учинили крупный дебош, взволновавший попечителя и ускоривший перемещение Дабижа в Одесский округ. В одно из заседаний комитета, когда все члены были уже в сборе, входит председатель и спрашивает: "Дабижа здесь?" - "Нет, еще не пришел", - был ответ. Не садясь за стол, Н.И., мрачный и взволнованный, каким никто его из нас до того не видал, стал ходить, насупившись, по зале, а мы все стояли у стола. Входит Дабижа.

- Что у вас там в пансионе случилось? - обратился к нему попечитель.

- Ничего особенного, ваше превосходительство.

- Как ничего?

- По крайней мере, в поданном мне дежурным воспитателем рапорте ничего не было доложено.

- Вам нужны рапорты? Вы сами не можете зайти в пансион? Вам нужны доклады? Вы обязаны знать первым, что делается в пансионе!"

Попечительство Н.И. Пирогова М.К. Чалый выделил в особую главу, справедливо полагая, что оно имеет особенно важное значение для истории просвещения в Киеве и во всем юго-западном крае.

*** В журнале "Русский Архив" за 1899 г. напечатаны воспоминания бывшего директора Острожской учительской семинарии, Н.Д. Богатинова , представляющие довольно значительный интерес и для истории К. I Г., так как автор их был в ней учителем и несколько страниц своих воспоминаний посвятил описанию своего в ней пребывания. Начало преподавательской деятельности Н.Д. Богатинова совпало с важными событиями русской истории, а также с переходной эпохой в жизни К. I Г. и новыми веяниями в Киевском учебном округе.

"То была особая пора, - говорит Н.Д. Богатинов, вспоминая 1856 и последующие года, - в школе обнаружилась новая жизнь, какую начала новая Россия с новым царствованием. Стали появляться в печати статьи Н.И. Пирогова в "Морском Вестнике", и все вдруг о них заговорили. "Воспитать человека" стало девизом обновленной школы". Один, за другим проходят в воспоминаниях Н.Д. Богатинова замечательные годы в истории К. I Г.: новоселье гимназии, бал киевского дворянства в честь приезда Государя Александра Николаевича , устроенный в гимназии, назначение попечителем Киевского учебного округа Н.И. Пирогова и его первые опыты новой педагогии. По воспоминаниям Н.Д. Богатинова можно видеть, как высоко стоял Н.И. Пирогов над современным обществом, которое недостаточно понимало и ценило его, а школа далеко не сразу усвоила его педагогические приемы. Сам Н.Д. Богатинов является ярким представителем отсталых педагогов, которые были ошеломлены реформой Пирогова и, не умея провести ее в школьную жизнь, винили в беспорядках реформатора. Если К. I Г. должна нести историческую ответственность за ошибочную оценку попечительской деятельности Н.И. Пирогова ее представителем, то она 13 ноября 1910 г., в день столетия его рождения, искупила вину Н.Д. Богатинова, почтив память великого русского педагога торжественными по нем поминками. (См. издание К. I Г. "Празднование столетия со дня рождения Н.И. Пирогова". К., 1910).

Ссылки: