Воспоминания Н.П. Забугина и Н.А. Бунге о Первой киевской гимназии (1856-1861 гг.)

Мы шли вместе с 4-го класса гимназии, я же ( Н.П. Забугин ) поступил в 3-й класс и потому имел возможность ознакомиться с существовавшими тогда гимназическими порядками раньше моего товарища. Полновластным распорядителем в гимназии и вершителем всего, происходившего в ней, был в то время Т.И. Пристюк , состоявший инспектором, директор же А.П. Любимов чрез несколько месяцев после моего поступления в гимназию оставил службу и потому мало занимался делом управления гимназией.

Пристюк родился в 20-х годах прошлого столетия в крестьянской семье и был, следовательно, близок ко всему, что совершалось в тяжелое время крепостного права. Быть может, этим обстоятельством следует объяснить те черты неограниченного произвола, грубости и даже жестокости, которыми отличалось его управление гимназией. Он был человек умный, но суровый, обладал необыкновенной энергией и, к сожалению, был глубоко убежден в благотворном и воспитательном действии телесного наказания: за малейший проступок он грозил "высечь" и слишком часто приводил в исполнение свою угрозу. Я помню, что на мою детскую впечатлительную натуру эти экзекуции действовали очень сильно и тяжело, тем более что самое наказание за проступки, совершавшиеся в течение недели, откладывалось обыкновенно до субботы, и потому в этот день подвергались наказанию, всегда в присутствии Пристюка, не один, не два ученика, а гораздо большее число. Такие порядки продолжались до перемещения Пристюка в 1858 г. в Немировскую гимназию , когда мы уже были в 5-м классе. С этого времени гимназическая атмосфера стала гораздо легче. Конечно, не один только уход Пристюка из гимназии вызвал в ней испытанное и нами облегчение; причина этого явления лежала гораздо глубже и заключалась в той перемене условий общественной жизни, которая заметно стала чувствоваться после Крымской войны , когда повеяло чем-то свежим, новым, гуманным, когда предвкушались уже подготовлявшиеся тогда и осуществившиеся вскоре после того коренные государственные реформы.

Этому облегчению условий гимназической жизни способствовали также происшедшие в то время некоторые перемены в личном составе гимназии, отвечавшие более или менее тогдашнему духу времени. На вакантное место директора гимназии был приглашен попечителем учебного округа Ребиндером профессор Университета св. Владимира А.К. Деллен , человек гуманный и педагог в душе, преподавателем математики был назначен И.С. Палиенко , весьма преданный своему делу, обучение же латинскому языку перешло к И.Я. Ростовцеву , о котором все мы вспоминаем, как о превосходнейшем преподавателе, хотя и очень требовательном и строгом.

При таких благоприятных для своей деятельности условиях был назначен осенью 1858 г. попечителем округа Н.И. Пирогов , с появлением которого в Киеве, как по мановению волшебного жезла, переменился весь облик гимназии. Кто не был свидетелем-очевидцем этого знаменательного перерождения гимназии, может с трудом поверить, чтобы личность одного человека могла произвести в очень короткое время такую колоссальную перемену во всем гимназическом строе. Сразу, с необычайной быстротой, прежний дух гимназии совершенно переменился; персонал гимназический был тот же, все оставались на своих местах, но все как-то изменились, преобразовались, стали действовать иначе. Телесные наказания, которые еще так недавно, год, полтора тому назад, применялись в слишком широких размерах, совершенно уничтожились, исчезло прежнее, довольно грубое, обращение с воспитанниками; учителя вдруг вспомнили, что они не ротные командиры, а педагоги, и что ученики вверены им не для муштрировки, а для обучения и воспитания. Этот поразительный результат был достигнут не столько преобразованиями, произведенными Пироговым, сколько его обаятельной личностью, его высоким ученым и педагогическим авторитетом, его необыкновенной доступностью и простотой обращения, его глубоким уважением к личности человека.

Двери к Пирогову были открыты для всякого, не исключая и гимназиста, и великий ученый принимал всех просто, вежливо и давал каждому просимый совет или наставление. Этому частому и легкому общению способствовало еще то обстоятельство, что он, приехав в Киев, поселился в здании гимназии, где в настоящее время управление учебного округа. Вспоминая о легком доступе к Пирогову, об его удивительной простоте, мягкости и внимательном отношении ко всем, обращавшимся к нему, нельзя не упомянуть добрым словом покойную первую жену Пирогова, которая отличалась редкой добротой, гостеприимством, теплым радушием и сердечным отношением к гимназистам, часто приходившим в квартиру Пирогова по тем или другим основаниям и посещавшим его сыновей, живших там же. Пирогов бывал в гимназии очень часто, причем он появлялся не в вицмундире, при орденах, а в своем обычном черном, длинном балахоне-пальто, без всякого предупреждения входил в тот или другой класс, садился или рядом с учителем, или рядом с учеником на скамью и, прослушав урок, уходил из класса столь же тихо, как и входил в него. Иногда Пирогов во время своего посещения классов сам предлагал вопросы ученикам, беседовал с учителем, и все это делал так просто, что не вызывал ни тревоги, ни смущения в учениках. Видели его так же часто, почти каждую службу, в гимназической церкви, через которую он проходил незаметно и становился обыкновенно в алтарь. Вообще, во время нашего пребывания в гимназии нам очень часто приходилось видать Пирогова в классе и любоваться его умным, добрым и серьезным лицом. Такою обаятельною была для нас, воспитанников гимназии того времени, личность покойного Пирогова.

Что касается до его административно-педагогических мероприятий, то, не входя в критику их, так как мы сообщаем здесь только наши школьные воспоминания и передаем лишь те впечатления, которые испытывались нами в юношеском возрасте, мы должны удостоверить, что все, что было предпринято Пироговым в этой области, вызывало тогда в нас, юношах, самое отрадное чувство. Да и не могло быть иначе. Неограниченный произвол, царивший в гимназии в первые годы нашей школьной жизни, который очень тяготил нас, уступил место в 1859 г. строгому порядку и известной регламентации, вследствие изданных Пироговым правил о проступках и наказаниях учеников, в которых проступки воспитанников были подведены под определенные категории, рубрики, и за них были определены те или другие наказания. Эти правила, которыми не только ограничивался, но прямо уничтожался прежний произвол, были вывешены в классах, и воспитанники, хорошо ознакомленные с ними, понимали, что все проступки предусматривались этими правилами, что они не могли совершаться безнаказанно, но что за них следовали не произвольно избираемые, а строго определенные взыскания. Так как взыскания эти налагались по постановлениям педагогического совета гимназии, который, всесторонне обсудив проступок провинившегося и определив его характер и индивидуальные особенности, устанавливал, согласно означенным правилам, соответственное взыскание, то естественно, что в результате вырабатывалась в воспитанниках вера в справедливость назначаемых советом наказаний и в законность действий его.

Телесное наказание и удаление из гимназии сохранились в Пироговских правилах. Розга была удержана, так как полная отмена ее не встретила сочувствия ни в педагогических сферах, ни между родителями, но применение ее было очень ограничено - требовалось большинство ¾ голосов всех членов педагогического совета по закрытой баллотировке, притом по отношению только к воспитанникам первых трех классов. При таких ограничительных правилах, за время с 1859 по 1861 г., когда мы окончили гимназию, был подвергнут телесному наказанию только один воспитанник 2-го класса. При Пирогове значение педагогических советов гимназий было очень поднято, и они обнаружили, вследствие этого, оживленную деятельность, занимаясь обсуждением всевозможных общих педагогических вопросов, методов преподавания разных предметов и т.п.

Тот же служебный персонал гимназии, который занимался раньше, главным образом, проверкой денежной кассы заведения, был вызван Пироговым к новой жизни и самодеятельности. Все это совершилось на наших глазах с поразительной быстротой.

Система экзаменов была тоже преобразована при Пирогове. Торжественность экзаменов, существовавшая ранее, была отменена, экзамены слились с преподаванием и были заменены репетициями. Эта мера, весьма целесообразная, в особенности при небольшом числе учеников в классе, не дала, однако, ожидаемого результата - равномерного учения в течение всего года: ученики по-прежнему "рассчитывали", когда их спросят, не только в течение года, но и в течение репетиции, и [лишь] к этим урокам усердно готовились... Причина этого печального явления заключалась, как нам казалось, в том, что объем задаваемых уроков не соответствовал, как во время учения, так и во время репетиций, средним силам и способностям учеников.

Кроме всех указанных нововведений, Пирогов ввел в 1859 г. в занятия учеников еще так называемые литературные беседы . В них могли принимать участие ученики только двух высших классов, и они не имели для учеников обязательного характера. Участвовали в них ученики обеих гимназий: беседы происходили один раз в каждые 3 недели, причем одни ученики читали свои сочинения, другие готовили разборы этих сочинений; дозволено было вступать в словесные прения, под руководством педагогического персонала гимназии, с Пироговым во главе. Темы предоставлено было выбирать самим ученикам. Беседы эти имели в первое время большой успех: ученики ретиво взялись за разработку сочинений на разные, большею частью отвлеченные и очень интересные, темы, а словесные прения между авторами и критиками были очень оживленные.

Но эта усиленная работа над сочинениями на обширные и трудные темы не могла не отразиться вредно на обычных занятиях учеников в классе и приготовлении уроков к следующему дню. Вследствие этого, чрез какой- нибудь год заметно было значительное уменьшение охоты к занятиям беседами; нужно было просить написать что-нибудь, и самые беседы сделались более сухими и не столь оживленными. Тем не менее, введенные Пироговым литературные беседы имели большое и благотворное значение, так как развивали в учениках самостоятельность в работе, способность распорядиться собранным материалом, уменье изложить свои мысли и отстоять их в словесных прениях.

Все изложенное показывает, насколько Пирогов, своими личными качествами и особенностями, а также принятыми им мерами, установившими закономерность действий гимназических властей и направленными к более успешному обучению и развитию воспитанников гимназии, вызывал в нас, очевидцах всего совершившегося и изменившего в корне все прежние порядки и характер гимназической жизни, мало сказать, чувство глубочайшего уважения, но какое-то поклонение этой редкой личности. Ясное, светлое, живое и благодарное воспоминание о Пирогове сохранилось у нас до сих пор и не изгладится до последних наших дней.

Ссылки: