Королевы переезжают в СССР, охлаждение отношений Королева с женой

9 августа 1946 г. Д.Ф. Устинов подписал приказ, согласно которому Королев переводился на работу начальником отдела N 3 НИИ-88 и назначался главным конструктором изделия N 1 (аналог ФАУ-2 )

Началась подготовка к отъезду. Составлялись отчеты о проделанной в Германии работе, собирались в дорогу советские специалисты. Стали готовиться и мы с мамой . 1 сентября начинались занятия в школе, мне не хотелось опаздывать, тем более что и приезд отца в Москву планировался на осень 1946 г. Вместе с тем, из живших в Бляйхероде семей мы уезжали в числе первых. Другие жены решили дожидаться своих мужей. И мы, наверное, могли бы еще остаться, но этого не хотела мама. Не хотела потому, что Германии во взаимоотношениях моих родителей наметился раскол. Об этом я узнала много позже, когда повзрослела и стала способна понимать произошедшее. Случилось то, что, казалось, не должно было произойти: муж и жена, любящие друг друга, разлученные волей рока на восемь долгих лет, вновь стали жить вместе под одной крышей, однако, к огромному сожалению, радости и удовлетворения эта долгожданная совместная жизнь не принесла. Отец был всегда безумно занят, он "дорвался" до любимого дела, отдавался ему безоглядно и, конечно, очень уставал. Мама же, привыкшая работать с утра до ночи, здесь изнывала от бездействия и, главное, от одиночества. Она видела мужа урывками, ей не хватало его внимания и заботы. Поговорить, поделиться было не с кем, и она доверяла свои мысли и чувства дневнику: "Да, поистине не умею я быть домашней хозяйкой, ничего не представляющим собой как "Я" человеком и просто женой. Многие скучающие здесь жены называют себя "спальными принадлежностями" своих мужей. Видимо, это главное, что отличает меня от них. А как хочется немного тепла, заботы и ласки..." Мама вспоминала, что люди, бывавшие в нашем доме, сочувствовали ей, жалели, и от этого становилось еще тяжелее. И потому, сославшись на то, что начинаются занятия в школе, она объявила, что мы должны уехать. Знакомые, друзья убеждали ее остаться, но она чувствовала, что так будет лучше для всех. В последних числах августа отец привез нас на машине - с Фишером за рулем - из Бляйхероде в Берлин и посадил в военно-транспортный самолет "Ли-2". Расставание было грустным. Отец выглядел удрученным, я горевала, что он остается в чужой стране один, без нас, мама плакала. На прощание отец сказал, что постарается по возможности быстрее приехать в Москву. Фишер бежал по взлетной полосе за самолетом и махал нам рукой - он очень жалел, что мы покидали Германию. Летели шесть часов без посадки. В самолете не было кресел. Вдоль бортов его располагались металлические скамьи и небольшой диван, на котором я спала. Кроме нас с мамой пассажирами летели еще несколько военных и гражданских, видимо, направлявшихся в Москву по служебным делам. Во время полета нас изрядно трясло, мы проваливались в воздушные ямы и облегченно вздохнули, лишь когда наконец приземлились на московском аэродроме. Хорошо помню ощущение необыкновенной радости, которое я, одиннадцатилетняя, испытала от возвращения на родную землю.

Мы прожили в Германии всего три с половиной месяца, увидели много нового, необычного, а меня все равно тянуло домой. Уже тогда я поняла и в последующие годы убеждалась в том неоднократно, что не хочу и не могу жить вдали от своей страны. И мне так близки и понятны чувства ностальгии у людей, в силу разных обстоятельств надолго или навсегда оторванных от Родины. Бабушки и дедушки очень обрадовались нашему возвращению. Я вновь поселилась на Октябрьской и первого сентября пошла в пятый класс. Лиза с нами уже не жила. В марте 1946 г. она вышла замуж за бывшего маминого пациента, с которым познакомилась, работая во время войны санитаркой в Боткинской больнице. Свадьбу сыграли в квартире на Октябрьской. Лиза родила двух дочерей, у старшей из которых я была крестной матерью. До последних дней моей бывшей няни мы сохраняли с ней самые добрые отношения. Мама продолжала жить с соседями в квартире на Конюшковской и ждала мужа в тайной надежде, что трещинка в душе, с которой она вернулась из Германии, со временем зарубцуется. Отец продолжал работать в Германии и приехал только в конце января 1947 г.

Так закончился германский период жизни отца. В эти 16 месяцев, проведенных на немецкой земле, отец окончательно почувствовал себя свободным. Мало того, он получил возможность полностью отдать себя любимой ракетной технике. Его, безусловно, не оставляла мысль, что, создав ФАУ-1 и ФАУ-2, немцы значительно опередили нас и нужно сделать все, чтобы ликвидировать опасное отставание как можно скорее. Изучая трофейную ракетную технику, он думал о создании более совершенных ракет, превосходящих немецкие. У него, как говорится, "чесались руки".

Назначение главным конструктором БРДД открывало возможность претворить в жизнь, пусть не сразу, те дерзкие идеи, что давно вынашивались в его голове. Он ехал в Москву окрыленным, полным творческих планов и надежд на успешное осуществление своих замыслов. Жизнь коротка, но ему еще только сорок, так много можно успеть!

Ссылки: