Королев С.П.: учеба в КПИ

Между тем учеба в КПИ шла полным ходом - занятия, лекции, зачеты. В октябре 1925 г. институт проводил регистрацию студентов. Сохранилась анкета, заполненная отцом на украинском языке 27 октября 1925 г. с указанием номера студенческого билета и зачетной книжки. В анкете он пишет, что родной язык его - украинский, что зарабатывает он 20 карбованцев, стипендии не получает (на первом и втором курсах стипендию платили только рабфаковцам), а за учебу платит (уже заплачено 40 карбованцев), поскольку имеет непролетарское происхождение. Отец получал из Одессы от родителей ежемесячно 15 карбованцев, но для самостоятельной жизни этого было мало. Мария Николаевна рассказывала, как однажды он написал ей, что ему нужны башмаки. Она срочно продала за 25 карбованцев дубовый, обшитый зеленым сукном стол, стоявший в комнате сына, и послала ему эти деньги. Но то было, пожалуй, исключение. Обращаться с просьбами о помощи отец не любил смолоду. Будучи по характеру очень самостоятельным, он сразу же по приезде в Киев решил, что будет где-то подрабатывать. В ноябре 1924 г. ему удалось устроиться в Правобережное издательство "Правда" разносчиком газет. Он работал там 8 месяцев и с гордостью написал об этом своей маме в Одессу: "Встаю рано утром, часов в пять. Бегу в редакцию, забираю газеты, а потом бегу на Соломенку, разношу. Так вот зарабатываю восемь карбованцев. И думаю даже снять угол". Осенью 1925 г. институт предоставил отцу общежитие на Боггоутовской улице, в доме * 25, рядом с кабельным заводом. За койку надо было платить 8 карбованцев в месяц. Денег опять не хватало, но работать где-то постоянно отец не мог - учеба и занятия планеризмом требовали много времени. Пришлось довольствоваться нерегулярным приработком: крыть крышу на здании института, какое-то время работать грузчиком на вокзале и в порту. Благодаря этому удавалось иметь некоторую сумму денег, которая обеспечивала независимость и не очень шикарную, не очень сытую, но все же самостоятельную жизнь. Кое- какую поддержку оказывали и еженедельные воскресные обеды у бабушки Марии Матвеевны на Некрасовской улице. Но еще важнее было само общение с бабушкой, которую он любил и пользовался ответной любовью. Добрая, заботливая бабушка была частью его прежней домашней жизни, его родной семьи. Он уходил от нее всегда в хорошем настроении, отдохнувшим и физически, и морально. Важной психологической поддержкой были также поездки в Одессу , а потом в Харьков , куда летом 1925 г. переехала моя мама со своим отцом. Чувство, возникшее между моими родителями, с разлукой не только не угасло, но стало еще сильнее. Уже тогда они решили, что обязательно будут вместе, условившись, однако, что прежде обоим необходимо получить высшее образование.

Мама с сентября 1925 г. училась в Харьковском медицинском институте. Вдвоем с Максимилианом Николаевичем они занимали две комнаты в коммунальной квартире на Примеровской улице. Когда на праздники или каникулы приезжали из Одессы София Федоровна и Юрий Максимилианович , а из Киева - мой отец, мальчиков размещали в маминой комнате, а она перебиралась в комнату к родителям. Так как отец часто бывал в Харькове, он знал всех маминых друзей и был своим человеком в мамином доме. Когда он приезжал, они много гуляли, ходили в городской парк, зимой катались на санях.

Ссылки: