Учеба Винцентини и Королева в стройпрофшколе N 1 в Одессе

Об открытии стройпрофшколы N 1 Софья Федоровна узнала от своей гимназической подруги Варвары Александровны Пора-Леонович , которая дружила с несколькими преподавателями этой школы и настоятельно рекомендовала ей определить туда детей - Юру и Лялю . Чтобы выдержать экзамен - сочинение, - Варвара Александровна, окончившая историко- филологический и археологический факультеты, некоторое время занималась с моей мамой, образование которой к тому времени ограничивалось старшим приготовительным и тремя начальными классами гимназии. Брат и сестра были приняты в один класс стройпрофшколы, который назывался там первым курсом. А второй, последний, год обучения носил название второго курса, или "клуба стажеров".

Класс, в котором учились мои родители, находился на первом этаже. В ту пору впервые было введено совместное обучение мальчиков и девочек, но, в отличие от современной школы, мальчики не сидели за одними партами с девочками: два ряда парт были для девочек, два ряда - для мальчиков. Мама сидела за второй партой во втором ряду от окон рядом со своей близкой подругой Лидой Гомбковской, в дальнейшем женой завуча школы А.Г. Александрова. Сережа Королев сидел за третьей партой в следующем, третьем от окон ряду со своим другом Валей Божко . Вале во время гражданской войны взрывом оторвало кисть правой руки, но это не помешало ему хорошо заниматься, научиться чертить левой рукой и в дальнейшем стать инженером-строителем. Возрастной состав учащихся был пестрым, встречались даже двадцатилетние. Самой младшей была моя мама - ей только что исполнилось 15 лет. При школе работали мастерские - мальчики были в восторге, а девочкам эти занятия не очень нравились - казались ненужными. Тем не менее все обязаны были там работать: строгать, долбить, пилить, красить. К окончанию школы каждый должен был уметь самостоятельно сделать табуретку, скамейку или стул. Занятия эти развивали производственные навыки и творческие способности. Кстати, именно там, в школьной мастерской, мама научилась держать долото и молоток, что пригодилось ей в будущей работе травматолога-ортопеда. Несмотря на разное отношение к работе в мастерской, все ученики уважали и даже любили старика Вавизеля , который очень переживал, если его подопечные делали что-то не так. В таких случаях он только горестно вздыхал, сокрушенно оценивая работу своих воспитанников. Одним из самых прилежных учеников, по рассказам мамы и других стройпрофшкольцев, был Сережа Королев, принимавший активное участие в оборудовании мастерской, перевозке и установке станков, работе на них. Он сразу отдался этому делу, что называется, "с головой", пропадал в мастерской день и ночь, строгал, пилил, точил - всячески старался научиться понимать дерево. Не брезговал никакой работой. Расстегнет воротничок сорочки, засучит рукава " и за дело. И в дальнейшем на многих студенческих фотографиях он в таком же виде - за работой над планером или самолетом. Физический труд никогда не мешал ему учиться, а производственные навыки, полученные в школе, пригодились в жизни. Когда кому-то из девочек было трудно что- либо смастерить, им помогали мальчики и среди них всегда -Сережа. Ладные табуретки и прочие немудреные изделия, сделанные его руками, вызывали радостную улыбку старика Вавизеля. Одной из таких поделок была карандашница, изготовленная из корпуса гранаты. Она хранится в домашнем музее моего отца. Здесь же деревянный пенал, которым он пользовался во время учебы в стройпрофшколе. В классе все учились хорошо. Во всяком случае, не было никаких отстающих. Если кто-то чего-либо не знал и получал плохую оценку, это казалось неожиданным, случайным событием. Никто никого не подтягивал, просто все друг другу помогали.

В школе было настолько интересно, что даже через много десятков лет мама и ее брат с восторгом вспоминали эпизоды своей школьной жизни, в частности диспуты, которые устраивал прекрасный преподаватель литературы Б.А. Лупанов . Сам он очень любил Льва Толстого и всячески прививал любовь к нему своим ученикам. Диспуты проводились по всем крупным произведениям писателя. Много споров и дискуссий возникло, например, в связи с романом "Воскресенье". Мнения мальчиков и девочек были различными, а мой отец сказал, что "воскресенье сегодня еще не значит, что завтра не наступит понедельник". Это врезалось в память, и в классе потом вспоминали о "понедельнике" Сережи Королева.

Много переживаний было по поводу "Анны Карениной". Постоянно возникали споры о поведении главной героини и других персонажей романа. Спорили, даже выйдя из класса, и подчас получали замечания за шум и крики. Вообще класс был энергичным и шумным. Иногда приходили преподаватели из других классов и высказывали недовольство не только ученикам, но и учителю. Занятия были интересными, поучительными, и я думаю, что мои родители с тех ранних пор полюбили Толстого потому, что его произведения не просто читали, а осмысливали. Любимой героиней моего отца была Наташа Ростова, и именно поэтому меня назвали ее именем. Мария Николаевна рассказывала, что незадолго до моего рождения она слышала разговор сына по телефону со своим товарищем. Отец говорил: "Знаешь, у меня ведь будет ребенок, будет дочь!" Очевидно, тот усомнился в точности такого прогноза, но отец сказал: "Нет, нет, только дочь, обязательно дочь, и я ее назову Наташей". И действительно родилась я, и меня назвали Наташей.

Несомненно, что любовь отца к Толстому, оставшаяся на всю жизнь, была привита ему в школе. Отец по всем предметам занимался хорошо. Изредка он обращался за помощью к отчиму Григорию Михайловичу, и тот объяснял ему непонятное по математике, а потом говорил: "Ну вот, теперь тебе все ясно, дальше решай сам". Если задача все же не поддавалась, Григорий Михайлович терпеливо объяснял еще раз, но никогда не решал за Сергея. Мария Николаевна и Григорий Михайлович придерживались мнения, что ребенок должен добиваться всего самостоятельно. Только однажды Мария Николаевна услышала от сына реплику: "Мне кажется, мама, папа не хотел решить задачу потому, что я не его родной сын". Она ответила: "Неправда, папа тебя любит. Он с тобой занимается, он работает для того, чтобы тебя растить, заботится о тебе. Ты же его называешь папой, и он действительно тебе как отец". Сын замолчал и больше таких слов не говорил. Сергей не был отличником, не старался выделиться среди других, не поднимал сам руку, но когда его вызывали, обычно все знал и у математика был, можно сказать, в резерве. Он занимался охотно, серьезно и всегда помогал другим. Не всем давалась математика, особенно высшая, которую проходили в последнем классе. К том же многие считали, что дифференциальное и интегральное исчисления им не пригодятся, так как не были настроены поступать в технические вузы, а собирались учиться в гуманитарных. Соученики отца вспоминали, что он не кичился знаниями, но если кому-то бывало трудно выполнить задания по математике или сопротивлению материалов, всегда подсаживался и с удовольствием, совершенно не стараясь казаться героем, объяснял все, иногда проще и доходчивее, чем преподаватель. Он учился хорошо не только благодаря своим способностям, но и потому, что с детства был приучен к систематической работе. Одним из любимых предметов было черчение. Чертил отец быстро, легко, его работы отличались точностью и тщательностью исполнения, их даже отправляли на выставки. У него явно проявлялось тяготение к технике. Он с особым усердием осваивал технические дисциплины, которые, по его мнению, могли быть необходимы в овладении задуманной профессией. Из школьных кружков посещал только те, которые считал полезными для себя: математический, астрономический и физкультурный. А на занятиях, которые были ему неинтересны, сидел безучастно, с невидящими глазами и думал о чем-то своем, уверенный, что ненужным предметам не стоит уделять внимание. Так что он не был образцовым учеником, но в общей массе мальчиков и девочек выделялся целеустремленностью, любознательностью, трудолюбием и, по выражению соученицы Надежды Абезгус, "большими карими глазами, в которых всегда светилась мысль". Отец был постоянно поглощен собственными мыслями.

Конечно, он не думал тогда о ракетах и космических полетах - его мысли и мечты были обращены к авиации. Он чувствовал, что должен и сможет сделать в этой области что-то полезное, а иначе " зачем жить" Рано или поздно каждый человек задумывается о смысле жизни. Для моего отца в 15-16 лет этот вопрос был решен. Вместе с тем, он понимал: чтобы добиться желаемого, необходимы сильная воля и знания, много знаний. И нельзя терять ни минуты - ведь жизнь так коротка. Уже тогда отец научился планировать свое время, что другим ребятам было в диковинку. Но не прочь был и пошалить. Например, любил перемещаться по коридору во время перемен на руках, ногами вверх, а потом сделал себе деревянные опоры для рук, какими пользуются безногие калеки. И вот на этих деревяшках он путешествовал по всей школе. Это была только его затея, и все знали, если слышали издали характерный стук и видели ноги, поднятые кверху: идет Сережа Королев. Он поражал всех этим постоянным хождением вверх ногами. Возможно, нечто и помимо мальчишечьей шалости было в этом его необычном занятии. Сергей не любил пустой болтовни и когда девочки собирались в классе перед началом занятий, смотрел на них осуждающе или даже обрезал, если кто-то говорил, как ему казалось, глупости. А "глупости" девочки говорили нередко, им надо было все обсудить, даже мальчиков, сидевших рядом в классе, - они ведь становились уже девушками, и интерес к своим соученикам был естествен. Мальчики тоже оценивали соучениц не только "по уму", но и по внешности. Девочки это чувствовали и старались быть "на уровне". Никто из них не пользовался косметикой, не красил губы, никто не имел особенной прически - в ту пору это не было принято. Школьную форму тогда не носили, каждый ходил, в чем мог. Ученики были неважно одеты - денег в каждой семье не хватало, но все старались быть опрятными и причесанными. У мамы была огромная золотая коса, которую она закладывала большим пучком сзади и украшала бантом - черного, желтого или другого цвета. Девочки постоянно выясняли, кто самый красивый в классе - Юра Винцентини или Сережа Королев. Мальчики же сопоставляли двух наиболее красивых девочек: Лиду Гомбковскую и Лялю Винцентини. Мнения, как обычно, не совпадали. Класс, в котором учились мои родители и мамин брат, подобрался дружный и веселый.

В свободное время часто собирались у кого-нибудь дома или всей компанией шли на море. Не раз ходили пешком на дачу к старосте класса Иде Тетельбаум , жившей на 16-й станции Большого Фонтана. Бывали там почти всем классом. Вместе купались, пили чай, приготовленный родителями Иды, ночевали на сеновале. Иногда ходили купаться на Пересыпь, на "дикие" пляжи, укрытые среди скал. Мои родители всегда бывали вместе со всеми. На море стояли старые пароходы и баржи, и самым большим удовольствием отца и его школьного друга Жорки Калашникова было проплыть под широкой баржей и вынырнуть по другую ее сторону, а потом забраться на борт и насладиться восторгом и аханьем девчонок по поводу их геройства. А вечером шли на Соборную площадь ("Соборку") - гуляли, веселились, что-то рассказывали, придумывали разные развлечения. Однажды нацепили на отца неизвестно где взятую большую косу, прикололи ее под шапочку Софьи Федоровны , он одел на себя чьи-то юбку и кофточку и торжественно под руку с мальчишками прогуливался под смех и восторженные возгласы окружающих.

Одним из забавных эпизодов юности моих родителей было их участие с группой школьников в постановке балета "Корсар". Пригласила их туда одноклассница Нина Дадашвили , танцевавшая в кордебалете оперного театра. Участие ребят заключалось в том, что они, находясь под огромным ковром и непрерывно двигаясь, должны были изображать бушующее море, по которому "плыл" корабль. Не обошлось без курьеза, притом на премьере. По сюжету корабль должен был утонуть, но сделанное в полу отверстие не соответствовало его габаритам и он никак не хотел туда провалиться. Оркестр вынужден был повторить соответствующий музыкальный фрагмент, а "артисты" продолжали изображать волны до тех пор, пока отверстие не было увеличено до нужных размеров. Ребята вылезли все в пыли, но страшно гордые тем, что участвовали в спектакле знаменитого театра. Иногда собирались на Платоновом молу, в квартире отца. Там в день его шестнадцатилетия, 12 января 1923 г., моя мама и ее брат впервые познакомились с Марией Николаевной . Ей тогда было 34 года, а выглядела она еще моложе. Живая, энергичная, веселая, она была очень хороша собой. На праздновании 92-летия бабушки 13 марта 1980 г. Юрий Максимилианович признался: "А знаете, Мария Николаевна, все школьники из нашего класса в Одессе были вашими обожателями, я же был просто влюблен в вас и в школе, и даже в студенческие годы. Мне казалось, что вы - самая интересная, самая красивая женщина!".

Но чаще все-таки собирались на улице Островидова, в доме * 66, в квартире, где вместе со своими родителями жили мама и ее брат Юрий . Одноклассники любили бывать у них, потому что здесь всегда было тепло, уютно и весело. Такую обстановку создавали прежде всего Максимилиан Николаевич и Софья Федоровна . Оба красивые, музыкальные, гостеприимные, они как магнит притягивали к себе мальчишек и девчонок - товарищей их сына и дочери. Умные родители считали друзей своих детей своими друзьями, умели понять волнения, переживания, стремления подростков и те платили им неизменным уважением и любовью. Здесь пели, танцевали, разгадывали шарады, читали стихи, обсуждали новинки театральной жизни и... ели мамалыгу, которую лучше всех умел готовить Юрий Винцентини.

Максимилиан Николаевич пел и играл на пианино. Он отличался большим чувством юмора и всегда был душой общества. Хорошо играли на пианино Софья Федоровна, Юрий, моя мама, Лида Гомбковская и другие. Сергей бывал здесь постоянно и сразу преображался, становился жизнерадостным и остроумным. Неспроста мамина подруга Люся Меликова придумала такие стихи:

  Вот Сережа Королев.

  Делать ласточку готов

  Он хоть каждую минуту.

  И, подобно парашюту

  Через стол его несет,

  он летает как пилот!

  Я б желала поскорее

  ему крылья приобресть,

  Чтоб летать он мог быстрее

  в дом, где цифры 6 и 6!

Уже тогда, в самом начале учебы в стройпрофшколе, у отца зародилось чувство влечения к моей маме. Она была девушкой его мечты, и он влюбился в нее с первого взгляда. Но влюблен был в маму не только он -за ней ухаживало много юношей. В тот период никаких особых отношений между моими будущими родителями не было, но он ужасно ревновал ее ко всем. Если видел рядом с ней какого-то парня, говорил ему грубости и дерзил. А за ней ухаживали не только стройпрофшкольцы, но и студенты Одесского политехнического института , со многими из которых она познакомилась на квартире своей подруги Наташи Лапкиной , - ее брат, Сережа Лапкин , был студентом и дома собирались его товарищи. С ними она бывала в яхт-клубе и даже научилась управлять яхтой. У Лапкиных была моторная лодка "Квакушка", на которой иногда ходили без мотора, под парусом и даже участвовали в соревнованиях. В яхт-клубе бывали Жорка Калашников, Жорка Назарковский , Володя Бауэр и, конечно, мой отец, который ходил на яхте "Маяна". Несколько раз он брал с собой мою маму, и они вдвоем уходили на быстроходном красивом судне далеко в море. В те времена в Одессе было три спортивных клуба, где занималась молодежь. Спортклуб * 1 "Сокол" посещали мой отец, мамин брат, Калашников и другие. Мама еще до поступления в стройпрофшколу начала заниматься в клубе * 2 "Турн ферейн" (в переводе с немецкого - "Гимнастическое общество"). Третий клуб назывался "Макаби". Во всех клубах имелись спортивные снаряды, проводились занятия по гимнастике, устраивались внутри- и межклубные соревнования. Отец усердно занимался гимнастикой, но думаю, что увлекался спортом, главным образом, потому, что считал это важным для своей будущей профессии авиатора. Кстати, уже в те юные годы он строго выполнял им самим составленный режим дня: 6 часов - подъем, 6.15 - гимнастика, 6.30 - завтрак, 7.00-8.00 - плавание в море, 8.30-13.00 - стройпрофшкола, 13.00-15.00 - спортклуб, 15.00 - обед и т.д. Он уже тогда старался разумно и максимально организованно использовать свое время. На первом курсе стройпрофшколы мама начала изучать стенографию, считая, что это может помочь ей в студенческие годы, - а она мечтала получить высшее медицинское образование - и, кроме того, пригодится для заработка. Окончив курсы, мама действительно периодически подрабатывала потом, стенографируя выступления на конференциях и съездах в Одессе, ездила в Балту и другие города, получая за короткий срок подчас столько же, сколько ее отец, инженер, за целый месяц. Когда мой отец узнал, что мама ходит на курсы стенографии, он немедленно записался туда же. Обучались по звуковой системе "Тэрнэ". Для занятий надо было иметь слух, так как все основывалось на звуках. Мои родители, находясь в одной группе, соревновались друг с другом в скорости записи знаков. Будучи очень самолюбивым, отец стремился не только не отстать от мамы, но и быть всегда впереди. Они занимались несколько месяцев и вместе закончили курсы, получив соответствующие свидетельства.

Позднее, после ареста отца , знание стенографии помогало моим родителям общаться. В записочках, которые отец умудрялся передавать маме из мест заключения, он нередко писал несколько строчек именно стенографически. Даже на модели первой советской ракеты, запущенной в Нахабино в 1933 г. и находящейся сейчас в Мемориальном доме-музее отца в Москве, есть его монограмма "СК", написанная стенографически. И на письмах, которые мама получала от него из разных мест, он подписывался "Сергей", а сбоку часто, специально для нее, ставил знакомый стенографический символ.

В какой-то момент девочки из класса решили, что нужно заниматься танцами. Тогда такие занятия были не в моде, но все же кружки по изучению бальных танцев существовали. Мама с группой своих подруг записалась в такой кружок, находившийся в районе Греческой улицы. Причем сделали они это по секрету от мальчишек, чтобы те не знали туда хода и над ними не смеялись. Но тайна быстро была раскрыта. Так как девочки на какое-то время пропадали, мальчики решили выследить, где они бывают. И вот, когда заговорщицы выходили после третьего занятия из танцевального класса, у дверей они встретили ехидно улыбающихся моего отца, Юру Винцентини, Жорку Калашникова, Жорку Назарковского и других. Те были страшно возмущены, что девочки танцуют, а они нет. В тот же день мальчики тоже записались в кружок и все стали заниматься вместе. Учили чарльстон, вальс-бостон и даже "малопристойный", по воззрениям тогдашних бабушек, фокстрот. Занятия продолжались около полутора месяцев. Мама, кроме обучения танцам, училась еще и игре на фортепьяно во 2-м музыкальном техникуме на Пушкинской улице.

Незадолго до окончания школы произошел малоприятный эпизод. Ученики поместили в стенгазете заметку с критикой заведующего школой В.А. Бортневского , которого не любили. А тот, прочитав газету, сорвал ее, что вызвало возмущение учеников и учкома школы, членом которого состояла моя мама. И ребята решили ему отомстить. Подкараулив у выхода из школы они посадили его в тачку, колеса которой были приспособлены для езды по трамвайным рельсам, и повезли по улице. На следующий день фамилии всех участников этой выходки значились на доске объявлений в списке исключенных из школы. Конечно, и ребята, и их родители очень переживали - ведь до конца учебы оставались считанные дни. Выручил из беды завуч школы А.Г. Александров , который вызвал ребят к себе, поговорил с ними по душам и предложил извиниться перед заведующим. "Мстители" тут же отправились на Дерибасовскую, где жил В.А. Бортневский, и инцидент был исчерпан. Наступила пора зачетов. И хотя их принимали по всей строгости, они не представляли особой сложности для стройпрофшкольцев, поскольку класс был достаточно сильным. Правда, существовали некоторые трудности с высшей математикой, но тут девочкам помогали мальчики, в частности, маме во время подготовки и сдачи зачета, как всегда, помогал мой отец. Сам он часто делал уроки и готовился к зачетам вместе со своим другом Валей Божко .

Поскольку школа была строительно-профессиональной, ученикам, или, как их в конце учебы называли, стажерам, предстояло пройти производственную практику по строительному делу. Организуя ее, руководство школы направляло по различным адресам свои предложения.

"У.С.С.Р. В ГУБКОММУНОТДЕЛ НАРКОМПРОС Стройпрофшкола * 1 просит предоставить Одессгубпрофобр практику окончившему курс теоретических предметов т. С. Королеву. 23/VI дня 1924 г. *278 г. Одесса, Стройпрофшкола * 1, Старопортофранковская,18 Тел. 2-26 Зав.школой Секретарь".

В конечном счете десять учеников архитектурно-строительного отделения школы, в том числе и мои родители, были направлены для участия в ремонте здания Медицинского института .

Часть учеников работала в группе штукатуров, другая - в группе черепичников. Мои родители входили в бригаду черепичников, они ремонтировали крышу главного институтского корпуса. Мама потом, смеясь, говорила, что свое высшее медицинское образование она начала с крыши медицинского института. Никто из ребят не сетовал, что пришлось работать. Наоборот, они гордились тем, что им поручили настоящее дело. Через много лет мама утверждала, что и теперь могла бы класть черепицу марки "пчелка", и мой отец наверняка тоже мог бы это сделать, настолько много они ее тогда уложили.

С крышей Одесского медицинского института связано еще одно яркое воспоминание моих родителей: там, во время кладки черепицы, они впервые поцеловались. После завершения ремонта главного корпуса ребят направили на малярные работы - красить крышу двухэтажного здания морга. Спецодежда стажерам тогда, конечно, не полагалась. Негде было и переодеться в чистое. Все шли домой, по уши измазанные краской и известкой. Мама вспоминала, что они не только красили, но и развлекались, хохотали, баловались. Однажды вдруг кто-то крикнул: "Комиссия идет!" Мама резко повернулась, и ее огромная золотая коса окунулась в стоявшее на козлах ведро с ярко-зеленой масляной краской. "Потерпевшую" шумной ватагой провожали домой. Мальчишки завернули зеленую косу в газету и торжественно несли ее за мамой, а Софья Федоровна в течение нескольких дней отмывала ее керосином. Но мамины волосы еще долго имели русалочий зеленый оттенок. Там, на крыше морга, отец и Жорка Калашников однажды решили отличиться. Желая показать себя перед девочками героями, они стали ходить по самому краю крыши, да еще делать стойки на руках. Внизу стала собираться толпа. Народ в ужасе упрашивал их прекратить опасные упражнения, сойти вниз, но они не слушали. Наконец одна старушка закричала: "Если вы не прекратите это безобразие, я позову милицию!" Повернулась и быстро пошла. Только тогда они образумились.

Но отец сумел отличиться по-настоящему. Будучи творческой натурой, он уже с юношеских лет не мог "просто так" выполнять порученную работу, ничего при этом не создавая. Так и во время прохождения практики он по собственной инициативе отделал "под орех", конечно, советуясь с мастерами-инструкторами, деревянную дверь в одной из арок главного корпуса Медина. За это он получил благодарность от дирекции института, а один из мастеров даже посоветовал ему идти в строители - работа всегда на воздухе, а каждый построенный дом - доброе дело людям и ради этого стоит жить. Отец ответил, что тоже так думает и обязательно станет строителем, только не домов, а самолетов. Девочки некоторое время работали еще и в группе штукатуров. По окончании практики мама получила свидетельство о том, что выполнила практические работы по штукатурной специальности, и справку, что соответствует квалификации подручного штукатура. В свидетельстве отца было написано, что он выполнил практические работы по черепичной специальности.

Итак, учеба в школе подошла к концу. Надо было думать о будущем. Справка об окончании школы давала право на поступление в любое высшее учебное заведение без экзаменов. Но в вузы в то время поступали по командировкам профсоюзных комитетов предприятий. Поскольку школьники не были членами профсоюзов, такие командировки они могли получить только через учреждения и профсоюзы своих родителей. А это было нелегко и не быстро. И вот, пока родители занимались добыванием нужных документов, ребята решили подзаработать немного денег. Как и в предыдущем году, им помог мамин отец. Он устроил их на полевые работы в районе Пересыпи. Мальчики занимались земляными работами и нивелировкой, девочки работали на виноградниках. Собирали виноград в огромные корзины и при этом можно было есть его сколько угодно, так что юные сборщицы в шутку называли свою работу "вкусной". Мама вспоминала, как однажды их угостили молодым вином, сделанным из того сорта винограда, который они собирали. Это было прекрасное вино и они пили его с удовольствием, но вскоре у всех появилось ощущение, будто отнялись ноги. Голова оставалась светлой, а ноги не двигались. Вернулись домой уже поздно вечером вместе с родителями, которые, волнуясь, приехали за своими детьми.

Ссылки: