Мама Королева Баланина вновь обращается к Громову и Гризидубовой

Мама и бабушка не находили себе места от волнения за судьбу отца и полной неизвестности.

Состоялся ли новый разбор дела, вынесено ли решение и каково оно - сведений не было, и это неведение угнетало более всего. Потеряв терпение, Мария Николаевна отправилась в приемную НКВД на Кузнецком мосту и сказала там, что пришла узнать, в каком состоянии находится дело ее сына. Сотрудник ответил, что дело пересмотрено и, возможно, уже завтра он будет дома. Правда, обычно выпускают на рассвете, так что стоит ждать его утром, часов в шесть-семь. Окрыленная надеждой, бабушка помчалась домой. Наутро отец не пришел, и она снова поехала на Кузнецкий мост. Тот же сотрудник сказал ей, что надо иметь терпение, дескать, не пришел сегодня, придет завтра - надо ждать. Шли день за днем, но отец не приходил, и бабушка позвонила Гризодубовой , которая все время была в курсе дела и как могла подбадривала ее и маму. А тут Валентина Степановна неожиданно сказала, что наступили плохие времена, но все равно необходимо узнать, чем все кончилось. Бабушка снова поехала на Кузнецкий мост, и вдруг тот самый сотрудник, который еще несколько дней назад ее обнадеживал, быстро вышел из-за стола и исчез в двери напротив, сказав, обернувшись, чтобы она обратилась к его секретарю. У нее упало сердце. С каменным лицом подошла она к секретарю, и тот сказал, что ее сын постановлением ОСО задержан, но ему выдается денежная компенсация за конфискованное имущество и возвращаются права. Бабушка сокрушенно спросила: "Зачем же ему права, если он задержан?" - "Ну что вы, гражданка, - ответил секретарь, -ведь это права гражданина. Он нелишен прав, значит будет иметь возможность участвовать в Выборах. И потом вместо прежних десяти лет ему дали только восемь, и из них два года он уже отсидел, значит, остается всего шесть...? Больше бабушка слушать не могла. Не помня себя, она вышла из приемной и из ближайшей телефонной будки позвонила Гризодубовой .

Валентина Степановна сказала, что случилось то, чего она больше всего опасалась и что сама не решалась ей прямо сказать. Повесив трубку, бабушка поехала домой. На лестнице ее окликнула соседка - В.В. Топор , но ей не хотелось никого видеть и слышать. Она вспоминала, что вбежала в квартиру, не отвечала на стук в дверь, а из груди ее вырвался какой-то звук, похожий не то на стон, не то на волчий вой. Этот звук напугал ее саму - она решила, что сошла с ума. В голове стучало одно: ее тридцатитрехлетний единственный любимый сын теперь погиб, и она, мать, не сумела его спасти. Немного успокоившись, бабушка позвонила маме, и она тотчас приехала. Они сидели рядом, свекровь и невестка, как всегда вместе переживая горе, которое теперь еще больше сблизило их после восемнадцати лет знакомства, сидели и думали, что еще можно предпринять.

Потом бабушка снова позвонила Гризодубовой . Та пообещала написать письмо Берии и посоветовала обратиться с такой же просьбой к Громову . 13 августа 1940 г. на листке из блокнота депутата Верховного Совета СССР Гризодубова написала ходатайство на имя Берии о пересмотре дела моего отца. В тот же день бабушка пошла на депутатский прием к М.М. Громову , заготовив на его имя письмо.

М.М. Громов написал на бланке депутата Верховного Совета СССР, как и Гризодубова ходатайство на имя наркома внутренних дел Берии.

На его ходатайстве синим карандашом наложена резолюция Берии:

"Тов. Кобулову. Просмотрите материалы и дайте свое заключение.

30/VII-40 г." Красным карандашом подчеркнуты фамилия Громова и его слова: "Прошу Вашего указания на пересмотр дела Королева СП." В тот же день начальник Главного экономического управления НКВД СССР Кобулов отдал распоряжение: "Тов. Клочкову . Вместе с след. делом на Королева С.П. зайдите ко мне 2/IХ 40 г. Наведите на Королева справки также в 5 отделе ГЭУ. 30/ VIII 40 Кобулов". И штамп: "Взято на контроль. Главн. эконом, упр. НКВД".

Отец, конечно, ничего не знал об этом и 13 сентября 1940 года снова написал заявление Прокурору СССР.

Ссылки: