Хлопоты Мотовиловой С.Н. за "вычищенных" из Библиотеки АН УССР2

И вот итог этой печальной истории:

Честный советский работник был объявлен "врагом народа", а бывшая институтка процветала в библиотеке, она только переменила фамилию.

Вдруг появился приказ по библиотеке: "такую-то (ее бывшая фамилия) считать такой-то (новая фамилия). Директор - мой "положительный герой", был с ней в большой дружбе, и она всем с гордостью рассказывала, что все лето провела на даче "у директора". Не знаю, жива ли она. Она рассказывала одной моей знакомой, что мой "положительный герой" говорил про меня, что я сумасшедшая. Он был сослан в 1937 году, и в этот год была сослана почти вся та банда, которая в 1933 году выгнала сорока двух служащих.

Что же Вы думаете, все те, которых теперь восстановили, были безупречны? Но в чем же во всем этом мое "сумасшествие" и "идиотизм"? Да, часть моих сотрудников по Совету рабочих и крестьянских депутатов сделала блестящие карьеры. Кто стал зам наркома, кто полпредом, кто потом посланником и министром. Ну, я-то, конечно, карьеры не сделала. А были они все мерзавцы. <...>Когда я встретилась в Москве с Н.К. в 1934-м, то из ее воспоминаний узнала, что в доме у тети Сони, у Классонов она познакомилась с Лениным, и припомнила ей еще всех наших общих знакомых, их было очень много. В те годы Надежда Константиновна получала по 400 писем в день, две секретарши сидели и разбирали их. Н.К. не могла так реагировать на все дела, как я хотела. И, кроме того, ведь ей вероятно из Киева писали черт знает что - все мои клеветники. А вот воспоминания ей были приятны и интересны. Я дала ей бумаги, чтоб она передала их Марии Ильиничне Ульяновой , стоявшей во главе Бюро жалоб . Как-то так это называлось. Жуткое было учреждение. Толку из моих просьб к Н.К. никогда не выходило. Она была очень хороший, очень мягкий, но не настойчивый человек. <...> Она взяла тогда мой адрес. Я ей сказала: "Да вы же ни разу не ответили, ни на одно мое письмо!". Она сердито ответила: "А теперь напишу". Но я никогда от нее ничего не получила. Была у меня только записка от нее о моей работе с ней в 1918-м. Она дала ее моему племяннику. Но записка эта сгорела.

Отметим здесь, что содержание сгоревшей записки сохранилось, будучи переписанным в дневник: "В 1918 году Софья Николаевна Мотовилова работала во Внешкольном отделе Наркомпроса, помогая, как знающий библиотекарь, в налаживании соответствующей работы. 22/XII-31 Н. Крупская".