Хлопоты Мотовиловой С.Н. за "вычищенных" из Библиотеки АН УССР1

Вот как эта, очередная эпопея хлопот, теперь за "выкинутых" из Библиотеки АН УССР (бывшей Всенародной библиотеки Украины) начиналась: <...> Я все еще волнуюсь из-за истории в ВБУ и этих 41 уволенных. До сих пор никто еще не восстановлен, но что особенно возмутительно - их заявления не хотят рассматривать или не дают брать другой работы. Что меня особенно возмущает, их лишили права читать в библиотеке. <...> Я сейчас в отпуску, но никуда не поехала. Хотела очень поехать в Москву и тогда бы попыталась повидать Над. Конст-ну, но, увы, сижу без денег и все время волнуюсь из-за всяких библиотечных неполадок. Выкинули по чистке директора Всенародной библиотеки Украины (там, где я раньше работала), выкинуть его надо было, но взяли под подозрение весь его штат старых служащих, служивших там от десяти лет и больше. <...> Никуда негодная комиссия, пересматривавшая это дело, появились лживые статьи в газетах.

Вы поймите, какой это ужас, когда из крупнейшего книгохранилища выкидывают четыре десятка самых опытных и знающих работников! Среди них, правда, есть такие, которых надо убрать, но это единицы, а убрано много полезных, незаменимых работников. Ну, я, как умею, бью тревогу. Во-первых, конечно, написала Н. К-не, написала в наш (украинский) наркомпрос. Будет ли результат - не знаю. Верю всегда в торжество правды, но трудно ужасно в запутанных наших условиях бороться." (из писем Н.А. Рубакину )

А вот как наша героиня вспоминала эту историю через три десятилетия:

Во время 17-го съезда партии я приехала хлопотать о сорока четырех работниках библиотеки Академии наук, неправильно снятых с работы, как "враги народа". Звоню Крупской , которой раньше написала. Она назначает мне час, когда мы встретимся в Наркомпросе. Во время 17-го съезда Крупская на службу не ездила, приезжала для меня. А кто-то в комнате, где я жила, говорит: "Это она обещает, а не приедет". Тогда я говорю ей по телефону: "Надежда Константиновна, вы, наверное, приедете?" А она как-то уж очень печально говорит: "Наверно я ничего сказать не могу, я человек казенный". Но она приехала на свидание еще раньше меня, так что ее секретарша (отвратительная) набросилась на меня, что Н. К. уже ждет.

Но я ничего не добилась, двое из этих снятых покончили самоубийством, а некоторые умерли. Развалена была работа, раз сняли лучших работников. Потом оказалось, что те люди, которые их снимали, сами были вредителями. Их всех арестовали и сослали, а тех, которые были сняты, все-таки всех не восстановили, а тем, кого восстановили, даже не дали об этом знать! По радио кричали, что они "враги народа", а о восстановлении их по радио ничего не сказали. Ужасно у нас было много вредительства. И почему об этом писать нельзя"

Риторический, в общем-то, вопрос: большевики категорически запрещали критиковать свой неправедный режим. Лишь верховный вождь, например Н.С. Хрущев, мог разоблачить, к примеру, культ личности уже умершего предыдущего вождя И.В. Джугашвили-Сталина. Да и то это было сделано в закрытом режиме среди "своих", т.е. партийных.

С.Н. Мотовилова неоднократно возвращалась к теме "чистки" в библиотеке Украинской академии наук: вот эпизоды с затравленной, честной беспартийной сотрудницей и с вороватой коммунисткой:

Я была знакома с Неонилой Кравченко . Она работала со мной в библиотеке Академии наук. Очень талантливый был человек, окончила библиотечную аспирантуру, написала интересную статью о псевдонимах, которую очень хвалили (за границей, в библиотечном мире). Но ее столько преследовали, что сейчас она сошла с ума. Сперва ее выкинули из библиотеки за то, что ее отец был пономарь, псаломщик. Правда, он умер, когда ей было всего восемь месяцев, влиять на нее уже не мог, и вообще это даже не церковное звание. Еще приписали, что она "шкурница". Она спросила председателя комиссии по чистке, почему она "шкурница". Он спокойно ответил: "Это мы по ошибке написали, можно вычеркнуть". <...> Повезло только одному из уволенных. Он был когда-то чем-то в Киевской духовной академии. Вдруг ему предложили стать не то архиереем, не то митрополитом! <...> Однажды он проявил мужество, когда еще служил в библиотеке. Был в ревизионной комиссии месткома и обнаружил, что самая главная коммунистка, она же глава месткома, отравлявшая всем жизнь, уперла какую-то большую сумму! Директор тогдашний спокойно сказал: "неосмотрительно заняла деньги". А вот на днях мне рассказали, что сейчас эта особа опять снята с работы за участие в какой-то уже совсем мошеннической истории в месткоме библиотеки, где она служила.

Наконец, самый последний эпизод, связанный с "чисткой" в библиотеке Украинской академии наук и разворовыванием книг:

"И вдруг, в 1930-х я узнаю, что книги, которые, находятся в "камерах", так назывались склады, где лежали книги, взятые в квартирах бежавшей буржуазии, продают букинистам. Очень много книг было иностранных, значит сотрудники, разбиравшие их, и особа, возглавлявшая этот разбор, были "бывшие люди", другие же не знали иностранных языков. Оказывается, во главе стояла бывшая институтка, жена расстрелянного офицера и мать двух белых офицеров, тоже убитых.

У нас были общие знакомые, я знала, что она воровка. И вдруг узнаю, что она громадными партиями продает книги букинистам. <...> Я пошла к директору библиотеки (уже много отрицательного зная о нем). Но, придя к нему, сказала, что все-таки не ду-маю, чтоб он спокойно мог отнестись к тому, что расхищается та библиотека, во главе которой он стоит. Я рассказала, что слышала. Он спокойно ответил: "Я это знаю. Такая-то, он назвал ее, снята с этого места и переведена на другую работу".

Я спросила: "На какую работу?". Оказалось, она теперь выдает книги на дом. Книги выдавались тогда только "академикам", сотрудникам Академии наук ну и библиотеки, конечно. Я с ужасом сказала: "Но сколько же книг она может накрасть!". Директор библиотеки спокойно ответил: "Ну, много ли книг она может вынести под мышкой".

Я конечно книги брать перестала (хотя имела на это право), боясь иметь контакт с ней. Но моя знакомая, работавшая там, была уволена как "враг народа". Ее попросили написать статью в стенгазету. Она написала критическую статью на новых сотрудников. Статью не поместили, а библиотекаршу эту сейчас же выкинули из профсоюза и уволили из библиотеки. <...> Моя знакомая, уволенная, прекрасный работник, знала хорошо языки, и ее всюду охотно брали на службу, но из библиотеки Академии наук поступали доносы, что она "враг народа", и перепуганное начальство ее увольняло. Это был морально чистый, прекрасный человек, глубоко убежденный, что при советской власти должно быть все хорошо и можно всегда добиться правды.

Ссылки: