Пьянство среди рабочих и дефекты оборудования тормозили строительство электростанции в Баку

И в декабре того же года: "Монтер в Белом городе не работал, сегодня пьян, не стоит на ногах. Но все-таки он вероятно опытный монтер, потому что еще ни разу не свалился [со стропил], несмотря на то, что он очень часто не может стоять, не прислонившись к чему-нибудь. Проклятые стропила приводят положительно в отчаяние. Если не удастся сорвать хоть неустойку с Харьковского завода, то будет совсем скверно". А вот очередная запись в связи с известной ?русской болезнью? (от февраля 1901-го): "На городской станции скандал: старший машинист напился пьян и потушил котлы. Чуть не остановил всей станции, несмотря на присутствие [инженера] Гофмана. Придется его рассчитать, но я очень боюсь старых станций, всякая перемена там очень рискованна, так как все держится на волоске. Кочегара тоже завтра рассчитаем, так как он послушался машиниста, а не Гофмана, и ушел со станции". Еще один "пьяный эксцесс" (запись от ноября 1901-го): "Произошел инцидент с фельдшером в Белом городе - напился пьян и отказался перевязывать руку монтеру Нозотти, который обжег ее паром. И, кроме того, устроил скандал в машинном здании, куда его вытребовал Буринов, для перевязки. Выставим его, как только найдем ему заместителя [(т.е. замену)]". Русские строительные рабочие - каменщики, штукатуры - не ограничивались воскресным отдыхом, религиозными праздниками и царскими днями и, как правило, бывали пьяны и не работали еще и по понедельникам, на четвертый день Рождества и т.д. Кстати в Бакинском дневнике есть такая "религиозная" запись (от 20 июля 1902 г.): "С утра был на Биби-Эйбате по специальному приглашению присутствовать на молебне Биби-Эйбатскому шефу-электрику - пророку Илье . <...> Пророк Илья к вечеру оправдал свою репутацию, и возвращаться в Белый город пришлось под небольшим дождем и довольно значительной по-здешнему грозой". В России считалось, что грозы - это поездки Ильи-пророка по небу на огненной колеснице. И, как следует из этой записи в дневнике, в самом начале XX века считалось, что Илья-пророк шефствовал над энергетиками. Хотя в 1910-е он уже стал патроном авиации .

Задерживало ввод в эксплуатацию "Белого города" и обнаружение целого ряда дефектов в оборудовании, все это тоже отражено в дневнике, вместе с нелестными комментариями в адрес заводов-производителей. Вот запись в Бакинском дневнике от октября 1901-го: "Пустили для пробы воду в цистерну "Германа", которая теперь окончена с опозданием ровно в 6 месяцев. Мы требовали связей для продольных стенок, но "Герман" уверял, что бак выдержит, не прогнувшись, и без связей. Так как связи при заказе были предоставлены его выбору, то оставалось только сделать опыт, что сегодня и сделали. Стенки прогнулись, и связи будут теперь сделаны за счет "Германа". Малый насос постоянного тока в водокачке должен был дать 300 м3 в час, и мы соединили оба испытания. Он не дал этого количества (дал только около 200 м3), и потому мы потребовали от AEG замены якоря в моторе". И в том же месяце: "Экономайзер [в котельной "Белого города"], в присутствии инженера от "Атласа", лопнул при нем в третий раз, а вообще в четырнадцатый раз. Дело дрянь, опять ломаем только что возведенную стену. И мы боимся, что он будет лопаться и в эксплуатации. Если он скоро не наладится, то придется, пожалуй, вовсе от него отказаться". Оборудование местного завода "Атлас" и AEG продолжали "портить кровь" энергетикам (тот же октябрь 1901-го): "В Белом городе работали на водяное сопротивление параллельно двумя машинами. Работают хорошо. В котельной дело обстоит неважно, экономайзер опять разобрали и сломали всю возведенную стенку. Опять грязь в котельной, кроме того, нельзя укладывать пол. Очень неприятно еще то, что форсунки отчаянно шумят. Так что уже при двух котлах в работе в котельной нельзя разговаривать, и мы хотим из-за этого забраковать форсунки. Измеряли вал машины "Лесснера" по шаблону, присланному AEG. Оказалось, что вал действительно тоньше шаблона. Хотя "Лесснер" телеграфировал, что у него есть официальное удостоверение, что вал точно соответствует шаблону. Пусть AEG и "Лесснер" разбираются, я убежден, что с положенными прокладками динамо будет мертво сидеть на валу".

В январе 1902-го произошел инцидент из-за плохого местного машинного масла: "Неприятный случай в Белом городе - задрало цилиндр высокого давления на 3-й машине "Този". Мы все бьемся с цилиндровым маслом - в Баку нет хорошего масла. И, несмотря на то, что масла теперь не жалеют, цилиндры совершенно сухи, и масло, видимо, сгорает в цилиндрах. Очень глупо будет, если придется работать на американском масле, в центре нефтяной промышленности. Но в Баку все возможно". Запись от 17 января 1902 г.: "Испытывали Балаханскую сеть под 7500 вольт, вечером, когда кончились работы. В Романах в Амировской будке все три фазы обоих кабелей оказались в порядке, но в самом Белом городе в помещении "Униона" пробило один свинцовый кабель. Завтра поправим. Вся сеть оставалась под напряжением до 4 час. утра". Наконец 2 января 1902-го был пущен ток в Сабунчи по воздушной линии. А с 30 января станция стала работать по ночам для освещения Балаханов, днем же заканчивался монтаж оборудования первой очереди "Белого города". 6 февраля 1902 г. в помещении аккумуляторной батареи на станции "Белый город" произошел взрыв. Погиб дежурный, который, по-видимому, зашел в аккумуляторную, находившуюся в процессе заряда и выделения некоторого количества горючих газов, с непотушенной папиросой. Взрыв был такой силы, что не только сдвинул на 2 сантиметра стену толщиной 1,25 метра, но и ощущался даже в Баку, т.е. в 7-8 километрах от станции. Р.Э. Классон опубликовал подробное изложение катастрофы в немецком журнале Sonderabdruck aus Elektrische Bahnen, выходившем в Мюнхене. И, конечно же, настоятельно рекомендовал внести в правила технической эксплуатации категорический запрет на курение в станционных помещениях. Начало эксплуатации станций и электрических установок на промыслах сопровождалось большим числом неполадок и аварий. Первыми вышли из строя ваттметры на напряжение 6000 вольт на станции Белый город. Ведущая электроприборостроительная фирма Гартман и Браун (Франкфурт-на-Майне) еще в 1901-м изготовляла ваттметры для непосредственного подключения к силовой сети (а не через трансформаторы тока и напряжения). Классон сделал по поводу эксцесса с ними такую запись в январе 1902-го: "Состоялось испытание всей Балаханской кабельной сети под 7200 вольт. В сети оказался только один дефект. В общем, она выдержала испытание. Зато киловаттметры погибли все. Притом на наших глазах их пробивало, и искры перескакивали от обмотки к корпусу. Из предосторожности мы выключили две фазы, и в приборах оставалась только одна фаза. Но, тем не менее, один киловаттметр с громом взорвало мне прямо в лицо, и чуть не сбило с ног ударом в лоб. Теперь, по крайней мере, мы без стеснения забракуем эти приборы, так как впечатление получилось чрезвычайно убедительное. Вечером доктор Яроцкий вытаскивал стекло из моей физиономии. Но, в общем, случай этот только полезен, так как если бы приборы остались, то могло бы случиться серьезное поранение персонала".

В марте того же года наш герой, впрягшийся изо всех сил в наладку оборудования, сделал такое юмористическое примечание: "Курьезно, что за этот месяц сплошных бенефисов я потерял 8 фунтов в весе. Если так дальше пойдет, то через два года дойду до нуля в весе". Конечно, этого не случилось. Понятно, что юмор заключается в применении чисто инженерного подхода - экстраполяции к существенной потере веса. Хотя при большевиках из-за голода и дистрофии крестьяне, зэки в лагерях, блокадные ленинградцы погибали, достигнув веса в 40-50 килограммов. В том же месяце Р.Э. Классон с юмором отмечал в дневнике интерес Бакинских учащихся к фабрике электричества: "В Белый город приехал выпускной класс учениц заведения Св. Нины осмотреть станцию, так как ученицы проходят электричество. Подумаешь, какой Баку прогрессивный город!". В апреле 1902-го появилась такая запись: "Приехали халдеи от AEG разговаривать о батарее и об экономайзерах". Надо понимать, что применение к серьезным, казалось бы, специалистам этого термина носило здесь юмористически-неодобрительный характер. В том же месяце из-за сильного ветра возникли аварии и на воздушных линиях напряжением 6000 вольт: "Очень тяжелые дни были 16 и 17 апреля. 16-го утром в 10 часов сорвался норд так внезапно, что сразу стало темно. Море ушло на 40 сажен от берега. Пришлось мобилизовать весь наличный мужской персонал независимо от чина и звания и углублять канал. На линии сорвало два изолятора, и устроило полное короткое замыкание. В Балаханах опрокидывало вышки, ломало столбы, рвало провода, так что нам на три дня работы, чтобы все это поправить. "Апшерон" стоял 4 часа, а Забрат - "Бнито" - весь день. Мы ни на минуту не остановились. 17-го норд перешел в зюйд, и сетка на правой линии B у башни стала так раскачиваться, что задевала за провода. Линия A, где лопнули изоляторы, была в ремонте, и потому нельзя было пересоединиться. Вся станция гудела от непрерывных коротких замыканий. В 3 часа я поехал с карабином на линию, чтобы пулями срезать сетку. Но по дороге решил: лучше набросить петли на сетки и притянуть их к земле. Что вполне удалось сделать, и замыкания прекратились. С 7 часов утра и до 5 вечера я переменил три пары лошадей и сам совершенно измаялся. Но зато все исправили, и привели в порядок все 4 линии к вечеру. При каждом замыкании от сетки пламя перекрывало провода к ужасу сторожей. Но к счастью эти замыкания были настолько непродолжительны, что предохранители не успевали плавиться. Хотя стрелка киловаттметра доходила до 1200 киловатт, и дежурные на щите даже приседали от страха каждый раз, когда машина начинала реветь. Так мы и не остановили станции, несмотря на то, что провода обгорели на воздухе, а сетку мы сегодня спустили ниже. На левом ряду столбов (A) при опущенной сетке прекратились все раскачивания, и столбы стояли спокойно. Вчерашняя буря нас совершенно забрызгала нефтью, ужасная мерзость".

Большая сетевая авария произошла и в мае 1902-го: "Вчера был один из самых тяжелых дней. Сплошной электрический бенефис, разбило массу изоляторов, сожгло провода и прочее. На первой башне все было охвачено пламенем, и дежурные совершенно потеряли голову от страха. Вечером промысла 4 часа сидели без тока. Такой большой остановки станции в моей практике не было, но с другой стороны еще не было такого повсеместного разрушения. Сегодня я еле хожу, ноги болят как у подагрика, у Деннеке то же самое. Вчера горящая сера с изоляторов сожгла мне самый новый пиджак. Сегодня усиленно ремонтируется первая башня, и к вечеру должны ее восстановить. Ставим громоотводы [(разрядники)] на трансформаторы и на 11-ю машину. Вчера мы счастливо отделались, что никого не убило, когда 6 000 вольт попало в дом [высшего служебного персонала в Белом городе]. Телефонные провода на крыше сгорели". А в августе того же года случился "монстр-бенефис" (еще одно эмоциональное выражение Классона, вроде бы уже не из студенческого обихода, а из инженерного, как и "у меня всего два вольта осталось"), а вот "помчаться" - это из прежнего лексикона:

"Пишу под впечатлением монстр-бенефиса в Сабунчах прошлой ночью. Вечером после 6 часов получилось огромное короткое замыкание, осадившее совершенно машины, и моментально пропала вся нагрузка (Здесь речь идет, скорее всего, о машинах на электростанции в Бел городе (где был дом высшего технического персонала и жили Классоны), в Сабунчах же находилась распределительная станция МК ). По силе замыкания я увидел, что это должно было произойти в конце кабельной сети в Романах, и потому моментально помчался туда. 6 минут запрягали и 35 минут ехали (10 верст). Замыкание было универсальное, во всех [трансформаторных] будках были разбиты предохранители. <...> Разбили сети на две части, и я поехал с монтером восстанавливать Романы, а [инженер] Финдейзен - независимо линию Балаханы - Забрат. Работать приходилось при свечах, при страшной спешке, так как за исключением больниц все промысла были во мраке. Измерять кабели тоже было некогда, и приходилось включать прямо на риск отдельные части сети. При этом два раза предохранители взорвало с таким феноменальным треском, что отовсюду народ сбежался. У монтера Сагомонянца предохранитель взорвало в щипцах, когда он его вставил в кабель. Мы оба на несколько минут ослепли от ослепительного пламени. Стеклом нас не поранило, потому что его разнесло в пыль. Часа через полтора моя линия была восстановлена, и Романы работали. Я поехал на Забрат, но нашел там все во мраке - пока я переезжал, произошло второе замыкание, и опять предохранители в распределительной станции взорвало. Новый монтер, не видевший еще таких зрелищ, на четвереньках выполз из станции. Хотя перед приборами риску нет, плавление происходит сзади щитов. Пришлось начинать сначала. И так как время все равно было потеряно, то мы начали работу систематически и измерили все кабели. К 10 часам вечера Финдейзен восстановил две трети освещения, и стало несколько легче на душе. В Каспийской будке оказались разбитыми изоляторы, и потому мы ее совершенно выключили и начали собственноручно менять изоляторы, так как монтеры были все в разъездах с поручениями. В одиннадцать с половиной часов ночи пустили Амировскую будку, а в 12 дали свет казенным участкам Каспийско-Черноморского О-ва. К двум часам ночи пустили Каспийскую будку с ее моторами, а в 4 часа утра приехали на последнюю, Черноморскую, будку. Тут случился скандал, не могли открыть дверей, замок закапризничал, а войти было необходимо. Пришлось ехать назад на станцию, выпили по стакану чаю и вернулись с новыми ключами. В 6 часов утра все было выяснено, дефектный кабель выключен, и ток был дан этой последней будке. В 7 часов утра приехали в Амировскую будку, чтобы включить второй кабель, и мечтали приехать домой и отдохнуть. Вдруг новый скандал - сгорел мотор вентилятора к одной группе трансформаторов. Сейчас [же] вызвали по телефону монтеров, а сами начали снимать сгоревший мотор. Затем в ожидании замены мотора стали руками поочередно вращать вентилятор, чтобы не дать чересчур нагреться трансформаторам. Монтеры приехали очень быстро и через час пустили вентилятор - резерва нет. Эти мерзавцы [из] "Унион" до сих пор не выслали вентиляторов, заказанных еще зимою, и мы каждую минуту можем сесть на мель. За ночь мы переменили 4 пары лошадей и сделали около ста верст. Зато теперь у меня всего два вольта осталось, и если в эту ночь опять что-нибудь произойдет, то будет дело дрянь".