Мотовиловы в гостях у Кристиани, в Женеве

Девочкой и девушкой Софья систематически ездила с мамой за границу. Про один эпизод - русские в Швейцарии , мы уже рассказывали в очерке Породниться с дворянами Мотовиловыми .

А вот еще один живописный заграничный сюжет, про старшую сестру Р.Э. Классона Анну (Иоганну) Эдуардовну , которая вышла замуж за итальянца Гектора Кристиани - как мы уже упоминали, оба они получили высшее образование в Женеве и там же осели:

"Приблизительно тогда, когда Соничка родилась [- в 1892-м], и у Кристиани должно было что-то родиться. Они вызвали маму в Женеву. Мама прогостила там неделю или больше. Роды были очень трудные, она обожала своего мужа, ей казалось, что она умирает, и она упрашивала маму в случае смерти выйти замуж за ее мужа, не интересуясь тем, нравится ли он маме или нет. Но, по-моему, она тогда ничего не родила.

Я была с мамой у Кристиани осенью 1894 года и на Пасху 1895-го. Детей тогда у них не было. В 1894 году m-me Кристиани пригласила нас на vendange. Я обрадовалась, уже видела (т.е. думала, что увижу) склоны гор, покрытые виноградниками и спускающиеся к голубому озеру, золотистый виноград, приятный его вкус. Увы, винограда никакого не было, а Анна Эдуардовна жила в небольшом домике возле Женевы, и рядом - небольшой сад. И вот она заставила меня, мне было четырнадцать лет, лазить на деревья, рвать груши и яблоки. Есть она их не давала, а сейчас же прятала. Когда ее муж, вернувшись из Женевы, хотел полезть сорвать яблоки, она закричала, чтоб он не смел лазить на деревья, так как может упасть. А я? Фото (класс) Сбор винограда . В свободное время мы с Верой должны были чистить картошку. У нас дома имелись кухарки, горничные, картошку я тогда никогда не чистила. И вот Анна Эдуардовна на меня кричала, что я не так чищу, и на деревья плохо влезаю, и, наконец, обозвала меня "дурой". У нас это не было принято, ни в школе, ни у нас дома никто так не называл. Зина тогда находилась в Англии. Я была счастлива вернуться в Лозанну.

На Пасху [1895-го] мы с мамой поехали в Женеву, где была русская церковь, и я хотела быть к заутрене. Остановились в гостинице, а вечером зашли к Кристиани . Он уже был, кажется, назначен профессором, и она все хвасталась, как улучшаются их материальные дела. Наконец с гордостью сказала: "Поглядите, что у нас завтра к обеду". Позвала прислугу, и та принесла утку. Ну, мама выразила полный восторг, как они хорошо стали жить. Затем они спросили, когда мы завтра уезжаем, и, узнав, что после обеда, тоскливо переглянулись и пригласили нас к обеду. Тогда Анна Эдуардовна позвала прислугу и сказала ей: "Утку завтра не жарить, а купить просто мяса".

Мы с мамой вовсе не portees sur la bouche (Не предаемся еде, не гурманы.), и вообще утка не представляла для нас чего-то особенного. Бабушка Валерия Францевна , правда в России, присылала нам из своего имения целые ящики битой птицы, больше всего индеек. Ну а это - мелкое мещанство Вашей тети. Maupassant описывал такие французские мещанские семьи" (из письма И.Р. Классону).

Скорее всего, это не мещанство, а привычка экономить на всем после голодных студенческих лет. Кроме того, отметим здесь, что недовольство Анны (Иоганны) Эдуардовны Софьей проистекало из уже давно возникшего различия в отношениях "господ и прислуги" в России и за границей.

Об этом хорошо сказано у Н.С. Лескова в рассказе "Домашняя челядь": "Там "в Европе" очень многие, между людьми среднего достатка, нанимающими одну bonne pour tout faire**, сами оправляют свои постели, убирают комнаты, сносят в ящик свои письма, заправляют лампы и даже сами ходят за своею провизиею и многие с удовольствием растапливают зимою свои камины. Тогда bonne pour tout faire остается довольно время, чтобы сделать все остальное в своем обиходе. Но мы так не поступаем, а, напротив, мы беспрестанно командуем: "подай, прими и унеси" то, и другое, и третье, и таким образом мы затрудняем прислугу тем, что вполне легко было бы и самим сделать. А оттого французская bonne pour tout faire и наша женщина, служащая в соответственной должности "одной прислуги", находятся совсем не в равном положении". А вот примеры уже настоящей прижимистости швейцарцев:

"Помнишь, я приехала к Вам в пансион из Веймара на Рождество? Вы жили где-то не-далеко от Mont Beven (как это вместе пишется?). Там хозяева были: отец, мать и хорошенькая дочь. Я гостила у Вас две недели, спала у Вас, а мама ходила ночевать к M-elle Broye. Кормили там довольно плохо, и Вы решили переехать в пансион Clement. Тогда эта хозяйка подала на маму в суд. Обвиняла она маму в том, что к маме приезжала "грязная дочь", и она оставляла ее ночевать, а сама ходила ночевать к M- elle Broye. Решили на суд повлиять, и M-r Broye дал записку судье в пользу мамы. По-моему, это не совсем правильно - давить на суд. Эта дама жаловалась, что мамина "грязная дочь" испортила ее ковер (я ела семечки, но я же их на ковер не бросала!). Судья спросил: ?А сколько лет Вашему ковру?? И та с достоинством отвечала: "Тридцать пять!". Она очевидно считала, что ковры, как вино, чем старше тем лучше. Требовала, чтоб мама уплатила стоимость ковра. Но судья решил в мамину пользу. Не помнишь этой истории? Я ее знаю только по рассказам, я ведь после Рождества опять уехала в Веймар. <...> Ты знаешь, я ведь всегда была независимой. Мама никогда ни в чем не стесняла нас, мы делали что хотели. Помнишь, как мама уехала с Зиной в Англию, а нас оставила на Maupas с M-elle Bovarot? Ужасно эта M-elle Bovarot угнетала меня. Почтенная седая дама, готовила на кухне в перчатках. Прислуги у нас тогда почему-то не было. Она заставляла меня целый день после школы сидеть за рукоделием и вышивать какие-то пыльные тряпочки. Зачем пыльные тряпочки должны быть вышиты? Она требовала, чтоб в субботу я не ходила в школу, а ходила с ней на базар покупать продукты, чтоб я научилась хозяйничать" (из письма сестре В.Н. Ульяновой).

Ссылки: