Из воспоминаний Ел. Ив. Мотовиловой о муже ее Николае Александровиче

"По выходе моем замуж за Николая Александровича, - говорила Елена Ивановна, - несмотря на мои молодые лета, мне пришлось в очень скором времени взяться за управление хозяйством и имениями. Хотя Николай Александрович и сам не переставал заниматься всем этим, но, заметив мою способность к ведению дел имения, поспешил передать мне все эти заботы, чтобы самому более свободно заняться тем, к чему его влекло постоянно: Николай Александрович, будучи светским и семейным человеком, проводил духовную жизнь. Долго я не понимала этого направления моего мужа, и на этой почве у нас, случалось, возникали недоразумения.

Николай Александрович, где бы ни был и чем бы ни занимался, имел мысль, "погруженную в Бога", он весь горел любовью к Богу, к Божией Матери и к Святым угодникам Его. Он часто уезжал по святым местам и имел большое знакомство с подвижниками того времени, которых было немало. Случалось, что я сопутствовала ему в этих посещениях святых мест. Мы бывали в Воронеже у архиепископа Антония (этого, по выражению преподобного Серафима, великого архиерея Божия); он имел великий дар прозорливости и большую духовную любовь к моему мужу. Однажды по приезде в Воронеж по некоторым причинам я решила отложить причащение Святых Тайн, тем более, что мы должны были скоро уехать, но Николай Александрович просил меня идти с ним к преосвященному спросить его об этом. Не успели мы взойти к нему, как он, благословив нас, обращаясь ко мне, сказал на мою мысль: "Во время путешествия, матушка, никак и ни по каким причинам не оставляйте приступать к Святым Тайнам; я нахожу в случившемся с вами действие врага нашего спасения!"

Часто мы бывали в Задонске , где архимандритом был духовный друг моего мужа отец Зосима . Первый раз увидала я его, по приезде в Задонск в церкви. Вижу, входит довольно молодой монах и кладет множество земных поклонов пред святыми иконами, и я подумала: "Вот какой еще молодой довольно, а уже какие имеет подвиги". По окончании службы Николай Александрович пошел со мной на чай к отцу архимандриту, и я очень удивилась, узнав в нем монаха, которого я видела в церкви. За чаем, обращаясь ко мне, отец Зосима вдруг говорит: "Вот, матушка, иные думают, что я еще молод, да уж и большой подвижник, только это все неверно, и мне скоро пятьдесят лет".

Бывали мы у известного подвижника Парфения Киевского , знали Игнатия Брянчанинова , Феофана , епископа Тамбовского, впоследствии затворника Вышенского, и много-много кого знал и у кого бывал Николай Александрович. Но большинство этих поездок Николай Александрович совершал один: хозяйство и семья задерживали меня дома. Случалось, что Николай Александрович задерживался очень долго, и я начинала беспокоиться его отсутствием. Раз, помню, я целый месяц не имела о нем известия из Воронежа. В великой печали поехала я в один монастырь, где была затворница, именем Маргарита, чтобы иметь от нее духовную поддержку и утешение. Вхожу к ней в келлию и вдруг из-за перегородки, где она постоянно и пребывала, слышу она кричит мне: "Не скорби, не скорби! Сегодня муж твой дома будет!?. Действительно, вечером Николай Александрович возвратился домой. Великие рабы Божии и великие архиереи были в то время! В Симбирске был епископ Е[вгений] , часто случались в городе пожары, и жители очень волновались, боясь большо-го пожара, так как постройки были деревянные. Епископ Е[вгений] говорил: "Не беспокойтесь, большого пожара, пока я жив, не будет, а вот умру - великий будет пожар". Ко-гда он скончался, стали по обычаю ударять в колокол, а с другой стороны города начали бить в набат, произошел пожар, который опустошил сильно город.

Но вот где, где я ни была, а лучше Сарова не видала! Благословенный, богоспасаемый Саров! Подвижники его по величию своих подвигов уподобились древним отцам пустынным! И Николай Александрович, куда бы ни ехал, где бы ни был, а все его постоянно влекло в Саров и в Дивеев. Зимой без шапки бывая в Дивееве, он по заповеди отца Серафима ежедневно ходил вокруг канавки и громко пел: "О, Всепетая Мати!" По заповеди же отца Серафима он любил ставить множество свечей в храмах к святым иконам и не жалел на это никаких расходов. В доме у нас часто служили всенощные, а Николай Александрович сам читал шестопсалмие, при этом из глаз его текли потоки слез, и весь он умом был "горе". Случилось однажды зятю нашему князю N быть при этом, и по окончании службы он стал высказывать свое удивление по поводу этого. На другой день он с Николаем Александровичем поехал осматривать имение. Николай Александрович ехал с кучером в одном экипаже, запряженном тройкой, а зять наш поехал в другом и ехал сзади. Дорога шла высоким обрывом около реки. Вдруг лошади Николая Александровича чего-то испугались, бросились и прямо с обрыва с экипажем полетели в воду; в одну минуту Николай Александрович сбросил шляпу и, обращая взор свой к небу, громко начал псалом 90-й "Живый в помощи Вышняго".

Долетев с обрыва до края реки, лошади погрузились в воду и, как будто удержанные какой силой, остановились и остались в стоячем положении, и ни Николай Александрович, ни кучер не получили никаких повреждений. По возвращении зять наш говорил, что "действительно велика сила молитвы у Николая Александровича и что произошло явное чудо, так как спасения не могло быть по причине крутизны берега".

Да, Николай Александрович в вере был тверд и крепок как камень; его можно назвать исповедником веры. Вращаясь всегда в высших духовных и светских кругах, Николай Александрович часто обличал начавшееся уже тогда настроение в желании различных реформ в нашей православной Церкви. В этих случаях и письменно, и устно он защищал целость, святость и ненарушимость этих правил. Однажды в многолюдном собрании был разговор по этому поводу, и Николай Александрович высказывал резкую правду; я незаметно стала дергать его, желая остановить излишнюю горячность его речи. "Что ты меня дергаешь, - воскликнул он, - я им правду говорю, притом не от себя, и не могу молчать, ибо слышу голос, говорящий мне:

"Ты, немой, что молчишь? Ты познал глаголы живота Моего вечного, и ими может спастись ближний твой, в заблуждении находящийся!. Так что боюсь Обличающего меня, сказавшего: "Рабе лукавый и ленивый! Почто не вдах сребра Моего делателем?" Так что, матушка, где Дух Божий посетит человека, там и говори".

К Божией Матери Николай Александрович имел особенную любовь, часто прочитывал параклисы Ей, повторяя их многократно. Один раз кто-то за одним большим обедом, зная это, позволил себе что-то сказать о Богоматери. Тогда не стесняясь присутствовавшими на обеде, Николай Александрович начал буквально громить шутника, высказывая ему такую правду, что все бывшие на обеде встали на сторону Николая Александровича, и шутнику осталось покинуть с бесчестием собрание.

Любовь Николая Александровича к ближнему была велика, он желал, чтобы все спаслись; часто приходили к нему по делу наши крестьяне, и, оставляя в стороне дело, он старался им растолковать предметы духовные, и, правда, наши крестьяне отличались редкой религиозностью. Николай Александрович говорил мне, что отец Серафим сказал ему, "что все то, что носит название декабристов , реформаторов и, словом, принадлежит к "бытоулучшительной партии", есть истинное Антихристианство, которое, развиваясь, приведет к разрушению Христианства на земле, и отчасти Православия, и закончится воцарением антихриста над всеми странами мира, кроме России, которая сольется в одно целое с прочими землями славянскими и составит громадный народный океан, пред которым будут в страхе прочие племена земныe. И это, говорил он, так верно, как дважды два - четыре".

"Итак, - говорила Елена Ивановна, - повторяю, по незнанию я говорила Николаю Александровичу, что ему следовало бы, если он хочет вести такой образ жизни, идти в монастырь, а не быть семейным человеком. На это он отвечал мне следующее: "Отец Серафим мне сказал, что монастыри есть место для высшего духовного совершенствования, то есть для тех людей, которые желают исполнять заповедь: "Если хочешь быть совершенным, оставь все и следуй за Мной". Но исполнение всех остальных, сказанных Господом заповедей, есть, однако, обязанность для всех христиан, так что, другими словами, прохождение духовной жизни обязательно и для монаха, и для простого семейного христианина. Разница в степени совершенствования, которое может быть и большим, может быть и малым. И мы можем, прибавлял отец Серафим, проходить духовную жизнь, да сами не хотим! Духовная же жизнь есть приобретение христианином Святаго Духа Божияго, и она начинается только с того времени, когда Господь Бог Дух Святый, хотя вмале и кратко, начинает посещать человека. До этого времени христианин (будь то монах, будь мирской человек) проводит жизнь общехристианскую, но не духовную; проводящих же духовную жизнь людей мало. Хотя в Евангелии сказано, говорил отец Серафим, "что нельзя Богу работать и мамоне" и "трудно имеющему богатство войти в Царство Небесное", но Господь открыл мне, что чрез грехопадение Адама человек помрачился всецело и сделался односторонним в духовном рассуждении, ибо в Евангелии также сказано: "что то, что невозможно для человека, возможно для бога"; поэтому силен Бог вразумит человека, как без погибели душевной, находясь в условиях светской жизни, может человек служить духом - Богу. "Иго Мое благо и бремя Мое легко есть", а его часто заграждают такими тягостями (из излишней боязни служения мамоне), что, взявши ключи духовного разумения, выходит, и сами не входят, и другим входить препятствуют. Итак, по своем падении от крайнего греховного ослепления человек сделался односторонним. Многие святые, говорил отец Серафим, оставили нам свои писания, и в них все говорят об одном и том же: о приобретении Святаго Духа Божияго "через различные подвиги, чрез делание различных добродетелей, но главным образом чрез непрестанную молитву". И воистину, нет ничего на свете драгоценнее Его. Чтение же их писаний служит для познания того, чего именно достигать следует. Вот часто Господь оставляет без исполнения прошения наши и даже лиц, именуемых духовными, а все оттого, что по плоти живут, а не по Духу: "Живущие же по плоти Богу угодить не могут, - говорит святой апостол. - Водимые же Духом суть сыны Божии!. Сим последним не может отказать Господь в их прошениях".

Правда, говорила Елена Ивановна, Николай Александрович всегда имел молитву, возносимую к Богу в уме и сердце своем, и очень часто при этом приступал к причащению Святых Таин Божиих. Кроме того, отец Серафим ему и показал, и растолковал, что такое есть присутствие Святого Духа Божиего и как понимать Его проявления.

Достигнув старости, Николай Александрович, по предсказанию отца Серафима, безболезненно и чрезвычайно тихо отошел ко Господу. Чрез некоторое время по его кончине я получила письма от игумена Зосимы из Задонска и от монахини Евфросинии из Киева, которые одновременно извещали меня, что в день кончины своей Николай Александрович явился им и просил их не оставлять духовною поддержкой меня, его жену. По желанию Николая Александровича, тело его было отправлено из симбирского имения для погребения в Дивееве . Предполагая, что тело Николая Александровича повезут довольно тихо, я распорядилась отправить его тремя часами ранее нашего отъезда. И удивительное дело! Когда мы поехали вслед за ним, то до самого Дивеева не могли догнать его. Приедем на почтовую станцию, говорят, что только что уехали, начинаем погонять лошадей, но догнать не можем. Так Николай Александрович и мертвый спешил в Дивеев, как при жизни своей был там всегда и постоянно. На могиле Николая Александровича положена была большая плита; неизвестно, как сквозь нее проросли в нескольких местах высокие березки. "Это - свечи небесные, - говорила Елена Ивановна, - которые он при жизни ставил Богу".

(Желающим подробнее ознакомиться с жизнью Николая Александровича Мотовилова следует прочесть книгу "Великое в малом" С. Нилуса. - Примеч. ред. "Душеполезного чтения" Записал Н. Потапов журнал "Душеполезное чтение", 1912, *7-8

Ссылки: