В.П. Некрасов в эмиграции. Каковы потери?

В 1975-м В.П. Некрасов еще подыскивал себе и своей семье "постоянное место жительства" за границей. Вот какое письмо он отправил тогда своему московскому знакомому Аркадию Галинскому: "Осесть решили в Париже. Стоит, блядь, мессы! (Название одной из моих будущих книг). Квартиры пока нет, живем у друзей (хороших!), книги и вещи еще не распечатаны. Вот вернемся отсюда (Из английского Бирмингема) (а я еще на недельку-полторы в Канаду, а?) и займемся этим делом вплотную. Так и говорите всем, кто будет спрашивать, чем Вика занимается во Франции:

"Ищет в Париже квартиру..." Разве можно придумать занятие заманчивее?".

Заканчивая в 1984-м "Маленькую печальную повесть", В.П. Некрасов сделал такое авторское отступление:

Сегодня воскресенье, а в среду 12 сентября минет ровно десять лет с того дня, когда, обнявшись и слегка пустив слезу, мы - я, жена и собачка Джулька - сели в Борисполе в самолет и через три часа оказались в Цюрихе. Так, на шестьдесят четвертом году у меня, шестьдесят первом у жены и четвертом у Джульки началась новая, совсем непохожая на прожитую жизнь. Благословляю ли я этот день 12 сентября 1974 года? Да, благословляю. Мне нужна свобода, и тут я ее обрел. Скучаю ли я по дому, по прошлому? Да, скучаю. И очень.

Выяснилось, что самое важное в жизни - это друзья. Особенно когда их лишаешься. Для кого-нибудь деньги, карьера, слава, для меня - друзья... Те, тех лет, сложных, тяжелых и возвышенных. Те, с кем столько прожито, пережито, прохожено по всяким Военно-Осетинским дорогам, ингурским тропам, донским степям в невеселые дни отступления, по Сивцевым Вражкам, Дворцовым набережным, киевским паркам, с кем столько часов проведено в накуренных чертежках, в окопах полного и неполного профиля, на кухнях и забегаловках и выпито Бог знает сколько бочек всякой дряни. И их, друзей, все меньше и меньше, и о каждом из них, ушедшем и оставшемся, вспоминаешь с такой теплотой, с такой любовью. И так мне их не хватает.

Может быть, самое большое преступление за шестьдесят семь лет, совершенное в моей стране, это дьявольски задуманное и осуществленное разобщение людей . Возможно, это началось с коммуналок, не знаю, но, так или иначе, человеческое общение сведено к тому, что, втиснутые в прокрустово ложе запретов и страха, люди, даже любящие друг друга, боясь за свои конечности, пресекают это общение. Из трусости, из осторожности, из боязни за детей, причин миллион. Один из самых моих близких друзей, еще с юных, восторженных лет, не только не пришел прощаться, но даже не позвонил. Ближайшая приятельница категорически запретила ей звонить, не то что заходить. Еще один друг, тоже близкий, хотя и послевоенных лет, прощаясь и глотая слезы, сказал:

- Не пиши, все равно отвечать не буду... И это "отвечать не буду", эта рана до сих пор не заживает. Я внял его просьбе, не писал, но втайне ждал, надеялся, что он как-нибудь, надравшись в День Победы, возьмет открытку, напишет на ней левой подмышкой "Поздравляю!" и без обратного адреса опустит где-нибудь в Дарнице или на вокзале. За десять лет ни разу не надрался... Во всяком случае, не написал, не опустил... А все это соль, соль на мою рану...

Проникновеннее вряд ли скажешь. Да и более убедительно обвинять большевиков, не только физически уничтожавших неугодных, но и калечивших души оставшихся в живых, тоже вряд ли получится.

Меньше чем за год до смерти известный писатель так обозначал свое положение в эмиграции: "Я тоже, перешагнув некий юбилейный срок, жив- здоров, хотя не ношу очки, а во рту что-то искусственное. В отличие от тебя не пенсионер, вкалываю, что-то пишу, произношу на радио "Свобода", а в свободное время летаю вокруг земного шара. Япония, Австралия, Бразилия, естественно, США, включая Гавайи. <...> С еще большим удовольствием посетил бы ваш Питер или наш многострадальный Киев: <...> Тронут твоим желанием посетить мамину могилку на Байковом кладбище" (из письма в декабре 1986-го старому знакомому Б.А. Воловику в Ленинград).

В.П. Некрасов умер в Париже, в госпитале от рака легких в сентябре 1987-го. Е.К. Лигачев , член политбюро ЦК КПСС, курировавший тогда идеологию, запретил об этом сообщать в печати. В "Литературной газете" сняли некролог, написанный Василем Быковым . Только в "Московских новостях" появился небольшая заметка, подписанная Григорием Баклановым, Булатом Окуджавой, Вячеславом Кондратьевым, Владимиром Лакшиным. Однако власть большевиков неуклонно ослабевала. В 1990-м на стене дома *15 по Крещатику появилась бронзовая доска с профилем писателя, цифрами (1911- 1987) и надписью "Виктор Платонович Некрасов жил и работал в этом доме с 1950 по 1974 год".

"Некрасов похоронен в чужой могиле на кладбище Сен-Женевьев де Буа . В чужой, потому что мест на этом русском кладбище давным-давно нет. И Галич лежит в чужой, и Тарковский в чужой. Под крестом маленькая табличка из белого мрамора, на кото-рой золотом написано "Виктор Платонович Некрасов", а ниже по-французски "Victor Nekrassov". Дорожки на кладбище засыпаны мелким гравием. Он хрустит под ногами даже в дождь. И когда кто-нибудь идет туда, то слышно:", - вспоминал С.Л. Лунгин . Позже эта первая, временная надгробная плитка была заменена капитальным гранитным памятником.

А ведущий радио "Свобода" Иван Толстой добавил занимательную деталь: "Похоронили Виктора Платоновича на известном русском кладбище Сен- Женевьев де Буа под Парижем. Там давно уже нет свободных мест, и поэтому новопреставившихся подхоранивают в чью-нибудь старую могилу. Так и поступили. Некрасова положили в могилу Ромы Клячкиной . Посетители кладбища и не подозревают, кто это. Некрасов и сам не знал. А знал бы, вероятно, усмехнулся судьбе. Рома Клячкина - в далекой молодости - была возлюбленной Владимира Набокова".

Фото (класс) Могила В.П. и Г.В. Некрасовых

Когда автор этих строк был с женой летом 2002-го в Париже и добрался до Сен-Женевьев де Буа, то у могилы Виктора Платоновича и Галины Викторовны мы встретили другую семейную пару - киевлян, которые эмигрировали в Израиль. Они приехали поклониться своему хорошему киевскому знакомому, мы - навестить могилу родственника, с которым никогда не встречались. Надеюсь, что людей, которые помнят и знают знаменитого писателя (на сей раз без кавычек!), еще немало на свете. Ну, а книги его - и советского периода, и эмигрантские - после падения большевистского режима опять издаются в России.

Ссылки: