Письмо Р.Э. Классона Правлению ГЭС "Электропередача" янв 1920

Письмо инженера-технолога Р.Э. Классона Правлению ГЭС "Электропередача" 12 января 1920 г. (В заголовке письма значится: "Москва, февраля 12 дня 1919 г.-, однако И.Р. Классон указывал на то, что документ его отца стоит отнести к 12 января 1920 г. (ни в коем случае не к 1919-му!): -15 февраля [1920 г.] Классон уже долго был на Электропередаче - просил привезти кривые ножницы для ногтей, которые успели отрасти". - Примеч. М.И. Классона) На заседании Правления от 3 января с/г. Правление избрало в состав Дирекции Государственной Электрической Станции "Электропередача" Г.М. Кржижановского, В.В. Старкова и меня. Это постановление Правления до сих пор не было оформлено Высшим Советом Народного Хозяйства и потому я в исполнение своих обязанностей пока не вступил. Как, вероятно, известно Правлению, я последние два года почти не принимал участия в административно-технической работе "Электропередачи", ограничиваясь исключительно работами по гидравлическому торфу. Главнейшие причины, почему я - строитель и основатель "Электропередачи", тративший на нее в прежние годы почти все свое время и свой труд, совершенно отстранился от управления "Электропередачей", лежат в той атмосфере, которая создалась за последние годы на станции "Электропередача".

За последние два года почти совершенно прекратилась всякая техническая работа, производительность труда, как рабочих, так и инженеров, упала до невероятных пределов, так как все время тех и других было поглощено бесконечными разговорами. Дисциплина на станции упала чрезвычайно. Вопросы политические заслонили все остальные интересы станции, и я, стоя совершенно в стороне от политической борьбы, не мог привлечь внимания персонала к техническим и экономическим вопросам станции.

Постепенно станция приходила во все больший и больший упадок, и сейчас станция из хорошо налаженного предприятия, которым она была в прежние годы, превратилась почти в развалину. Теперь стыдно показать кому-либо станцию, до такой степени вся она запущена, грязно и небрежно содержится и до такой степени нарушены самые элементарные требования техники и экономики. Третьего дня я был на станции и был поражен зрелищем котельного здания, окутанного облаками непроизводительно выпускаемого пара. Паропроводы парят, уход за котлами недопустимо небрежный - около них редко увидишь кочегаров или зольщиков. Многочисленные кочегары и зольщики сидят за чайными столами, никто не следит за уровнем воды в котлах и за горением торфа. А между тем сейчас для страны каждый пуд торфа должен быть на учете, и к нему надо бы относиться с крайней бережливостью. Мне приходилось при посещениях станции наблюдать, что кочегары по полчаса и более не подходят к своим котлам, а продолжают сидеть за чайными столами. А Государственная станция ведь не богадельня и при восьмичасовом рабочем дне (который благодаря 6-7 свободным дням в месяц сводится к шестичасовому) от рабочих можно и должно требовать самого внимательного и добросовестного отношения к делу. Надо удивляться, что при таком небрежном отношении со стороны кочегаров до сих пор не было взрыва котла. Расход топлива на киловатт-час очень велик и все увеличивается, и, конечно, тут виноват и старший технический персонал, но он занят не улучшением техники производства, а разговорами в комиссиях и заседаниях. Мало чем лучше машинное здание. Когда осенью [1919 года] пришлось разбирать турбину *3 из-за вибраций, я, по просьбе Г.М. Кржижановского, приехал туда вместе со Штумпфом, не в качестве директора, а просто в качестве инженера, имевшего много дел с турбинами.

Определив вероятную причину вибрации турбины, мы наметили ряд работ, которые нужно было одновременно произвести, работ не сложных, но требующих усидчивой работы десятка хороших слесарей.

Нам ответили, что эти работы быстро произвести нельзя, так как, хотя в "Электропередаче" и имеется, кажется, 28 слесарей, но из них 25 или около этого, заняты в комиссиях. И над ремонтом турбины, от которой зависела благополучная работа всей станции "Электропередача", а, значит, в значительно степени благополучная работа московской промышленности - работало только три-четыре человека. Ремонт затянулся на месяцы, не был вполне закончен, и турбина была собрана без того, чтобы отдельные стадии ремонта были нами проверены и осмотрены. Часто приезжать в "Электропередачу" при настоящих условиях железнодорожного сообщения трудно и потому необходимо, чтобы технические указания исполнялись на месте людьми вполне компетентными, на которых можно положиться. Такого опытного среднего технического персонала при турбинах "Электропередачи" нет.

Я не буду утомлять внимания Правления перечислением дефектов технической постановки дела. Приведенные примеры я привел не в укор, а лишь для того, чтобы указать, что если не будет реформирована в корне постановка дела в "Электропередаче" введением строгой дисциплины и наложением на администрацию станции технических обязанностей, освободив ее от бесконечных разговоров, то в техническом отношении станция "Электропередача" не может быть поставлена на должную высоту, и тогда участие мое в Дирекции явится бесполезным и излишним.

Перед вступлением в состав Дирекции я считаю долгом выяснить эту свою точку зрения на положение дела на станции, и только если она принципиально будет принята Правлением и будут приняты меры к тому, чтобы на электрической станции, как на боевом корабле, царила дисциплина, порядок и сознание ответственности каждого за порученное ему дело, то для меня имеет смысл вступить в состав Дирекции и тем принять на себя ответственность за то, что сейчас происходит в "Электропередаче".

Благодаря крупному недостатку топлива роль "Электропередачи" в промышленной жизни Московского района чрезвычайно велика, и все, как Правление, так и Дирекция и Заводский Комитет несут ответственность за то систематическое разрушение крупного технического организма первостепенной государственной важности, каким является станция "Электропередача". РГАЭ, ф. 9508 26.01.1920 г.

Ссылки: